Читать «Инженеры Кольца» онлайн - страница 77

— Ты перевязал мои раны, чтобы убить меня, Стоквен?

— Нет, — ответил старший. Тогда Эстравен спросил:

— Как же это получилось, что ты, господин из Стока, оказался один здесь, на спорной земле?

— Я часто прихожу сюда, — ответил Стоквен.

Потом он сосчитал пульс у юноши и на мгновение приложил свою ладонь к ладони Эстравена. Они были так похожи, будто были ладонями одного человека.

— Мы враги на смерть и на жизнь, — сказал Стоквен. Эстравен ответил:

— Мы — враги на смерть и на жизнь, но я никогда раньше тебя не видел.

Стоквен отвернулся:

— Я тебя видел однажды, давно… — сказал он. — Мне бы очень хотелось, чтобы между нашими домами воцарился мир.

— Я клянусь тебе, что так и будет, — сказал Эстравен.

Они дали друг другу клятву и больше уже не разговаривали. Раненый уснул. Утром Стоквена в хижине уже не было, но пришли люди из деревни Эбос и отнесли Эстравена домой, в Эстре. Там никто уже не осмелился противоречить воле старого князя, поскольку ее истинность была подкреплена кровью трех людей на льду озера, и после смерти Сорве Терем стал князем Эстре. В первый же год он прекратил старую распрю, отдав половину спорных земель домену Сток. За это деяние и за то, что он убил трех братьев по очагу, его называли Эстравен-изменник. Но имя его, Терем, по-прежнему дают детям в этом домене.

10. Беседы в Мишнори

На следующее утро, когда я заканчивал завтрак в своих апартаментах в доме Шусгиса, раздался деликатный зуммер телефона. Я включил его и услышал произнесенное по-кархидски:

— Это Терем Харт. Могу ли я прийти?

— Пожалуйста.

Я был доволен, что это дело удастся завершить без проволочек. Не подлежало сомнению, что между мной и Эстравеном не может быть и речи о каких-либо более теплых отношениях. Несмотря на то, что, по меньшей мере, пусть номинально, но попал он в немилость и был изгнан из-за меня, я все же не мог взять за это ответственность на себя и обоснованно почувствовать себя виновным. В Эргенранге Эстравен не счел необходимым объяснить мне ни мотивы своих действий, ни сами действия, и у меня не было повода доверять ему. Я бы предпочел, чтобы он ничем не был бы связан с теми орготами, которые меня как бы усыновили. Его присутствие вносило осложнения и неловкость.

Его ввел в комнату один из многочисленных слуг. Я пригласил его садиться в одно из больших мягких кресел и предложил ему утренний напиток. Он отказался. В его поведении я не заметил ни следа смущения, он давно отбросил застенчивость, если когда-то она у него была, но был сдержан и соблюдал дистанцию.

— Первый настоящий снег, — сказал он и, увидев мой взгляд, машинально скользнувший по тяжелому занавесу, закрывающему окно, добавил: — Вы сегодня еще не выходили из дому?

Я выглянул в окно и увидел снег, кружащийся в воздухе и укрывающий мягким белым покрывалом улицы и крыши домов. За ночь уже несколько сантиметров. Был одархад гор, семнадцатый день первого месяца осени.

— Рано, — сказал я, завороженный на мгновение этим зрелищем.

— Это предвещает суровую зиму.

Я оставил портьеры незадернутыми. Неяркий рассеянный свет из окна упал на его темное лицо. Он постарел. Видимо, ему пришлось пережить немало тяжелых минут со времени нашей последней встречи в Эргенранге, у его камина в Красном Угловом Доме.