Читать «Инженеры Кольца» онлайн - страница 114

— Не знаю. Вытащи его наружу и положи под навес, чтобы его не засыпало снегом. Если его занесет снегом, то он выплывет только весной в оттепель и будет смердеть. Идет педиция. — Он имел в виду обильный мокрый снег, который у нас называется соув, и это было для меня очень хорошей новостью.

— Хорошо, хорошо, — сказал я и выволок свою ношу из барака. Там я сразу свернул за угол, чтобы никто не мог увидеть. Я опять взвалил спальник с Генли Аем себе на плечо, прошел на северо-восток несколько сотен метров, взобрался на обесточенную ограду, опустил свой груз на землю по ту сторону ограды, спрыгнул туда же сам, еще раз взвалил его себе на плечо и направился в сторону реки со всей доступной мне быстротой. Я еще не успел далеко уйти от ограды, когда раздались свистки и зажглись прожектора. Шел густой снег, вполне достаточный, чтобы меня не было видно, но не настолько густой, чтобы за несколько минут совершенно скрыть мои следы. Тем не менее я добрался до реки, а они все еще не могли напасть на мой след. Я шел дальше на север по довольно ровной поверхности земли под деревьями или шел прямо руслом реки там, где по земле нельзя было пройти. Речка, маленький и быстрый приток Эсагель, еще не замерзла. Я находился сейчас в высшей фазе дота, и посланец, которого я нес на плече, хотя и представлял собой довольно неудобную ношу, тем не менее совсем не казался мне тяжелым. Пройдя вверх по течению речушки, я наконец добрался до того оврага, где я спрятал санки, привязал посланца к санкам, уложил вокруг него весь остальной груз, отчасти — и на него тоже, так, чтобы он был хорошо укрыт, а сверху все это сооружение укрыл непромокаемой пленкой. Потом я переоделся и съел что-то из своих запасов, потому что я уже чувствовал тот сильный голод, который всегда появляется в случае, если дот длится достаточно долго. После этого я двинулся на север по Лесному Тракту. Вскоре меня нагнали двое лыжников.

Я был одет и снаряжен, как траппер, поэтому я сказал им, что хочу догнать отряд Мавривы, который отправился на север в последних днях месяца гренде. Они знали Мавриву и, взглянув на мою лицензию траппера, поверили мне. Им не приходило в голову, что беглецы могут отправиться на север, потому что на север от Пулефена нет ничего, только Лес и Лед. А может, они вовсе не собирались ловить беглецов. Почему, собственно, им бы могло это понадобиться? Они обогнали нас, и через час я наткнулся на них опять, уже когда они возвращались на ферму. Один из них был тот самый стражник, с которым я вместе дежурил этой ночью. Он совершенно не запомнил моего лица, будто вообще меня никогда не видел, хотя я маячил перед ним половину ночи.

Убедившись в том, что они удалились, я свернул с дороги и на протяжении всего оставшегося дня описывал длинную дугу, возвращаясь через лес и подножье гор к востоку от Пулефена, и наконец добрался туда теперь уже с востока, со стороны леса, к моему тайнику около Туруфа, где я оставил вторую часть своего снаряжения. Было нелегко тащить груз, весом превышающий мой собственный вес, по этой сильно пересеченной местности, но снежный покров становился все более твердым, а я был в доте. Я вынужден был сохранять это состояние, потому что когда человек выходит из состояния транса, ему довольно долго приходится приходить в себя и восстанавливать утраченную силу. До сих пор мне не приходилось пребывать в доте дольше часа, но я знал, что некоторые Старые Люди могут находиться в полном трансе целые сутки, день и ночь, и даже дольше. Необходимость оказалась хорошим дополнением к моему треннингу. Находясь в доте, человек не обращает особого внимания на всякие обстоятельства, и если я и беспокоился, то только о посланце, который должен был уже давным-давно проснуться после той незначительной дозы акустического удара, которой я его угостил. Он ни разу с тех пор не пошевелился, а у меня не было возможности им заняться. Неужели же его физиология настолько отличается от нашей, что то, что у нас ограничивалось непродолжительным параличом, для него было смертельно? Когда человек чувствует, что колесо фортуны вращается от прикосновения его руки, ему нужно очень осторожно выражать свои мысли, следить за тем, что он говорит. А я дважды назвал его покойником и нес его так, как несут труп. Я подумал, что, возможно, почти целый день сегодня я возил по горам труп и что удача и его жизнь — все пошло прахом. От этой мысли меня бросило в холодный пот, и я разразился проклятиями, а сила дот, казалось, начала уходить из меня как вода из треснувшего сосуда. Но я все шел и шел, и силы не оставили меня, пока я не дошел до тайника у подножья гор. Я разбил палатку и все, что только было в моих силах, сделал для Ая. Я открыл коробочку с концентрированной пищей и сам съел большую ее часть, а немножко в виде бульона влил в него, потому что он выглядел как человек, близкий к голодной смерти. На груди и на плечах у него были язвы, воспалившиеся от прикосновения грязного спального мешка. Когда я продезинфицировал эти язвы и уложил его в теплый и легкий новый спальник, укрыв его так хорошо, как только это было возможно сделать зимой, да еще и на открытом пространстве, больше ничего уже я не был в состоянии для него сделать. Наступила ночь, и меня окутала тьма, гораздо более темная, чем ночь, расплата за сознательное использование и трату всей энергии организма. И этой тьме я должен был доверить и себя, и его.