Читать «Черный Баламут. Трилогия» онлайн - страница 617

Генри Лайон Олди

— Налей! — бросил Карна бегущей мимо молодухе с кувшином, перед тем до дна осушив свою чашу. Он уже твердо знал, что задержится в Камышухе до утра. Или дольше. Во всяком случае, до тех пор, пока не узнает, куда направился после подвига ракшеубийца, падкий на поедание чужой пищи?

И не было ли у героя некоторого количества братьев.

Видимо, это боги послали Ушастику разговорчивого брахмана-камышухинца…

На рассвете Карна отправился дальше. В качестве награды увозя финальный эпизод из «Сказания об убийстве ракшаса Баки»:

— И благодаря своим достоинствам те пятеро героев стали приятны для жителей Камышухи. Они всегда ночью приносили матери собранную милостыню и ели каждый свою долю, которую мать сама отделяла. Половину съедали укротители врагов вкупе с матерью, а другую половину съедал убийца Баки, обладавший великой силой. Но, горе, горе нам! — услыхав о достоинствах Кампильи, столицы панчалов, покинули нас витязи, оставив по себе лишь добрую память!

Карна гнал коней на юго-запад: через лесистую Экачакру, мимо святых криниц Красных Крыльев, вброд перейдя Господню Колесницу, — в Кампилью.

Перед самой переправой он имел короткую беседу со страшно обожженным гандхарвом, от которого узнал о пятерых паломниках с матерью.

Один из них, беловолосый гордец в мочальном платье явно с чужого плеча, умел факелом отражать летящие стрелы, и огонь тек из ладоней его, сжигая все на своем пути.

— С-суки! — просипел напоследок гандхарв, судорожно дергая культяпками крыльев.

Небеса оказались временно закрыты для бедолаги. И пуще боли мучила обида: так дорого расплатиться всего лишь за вопрос: «Почему брахманы по виду ведут себя в дороге неподобающим образом?!»

5

СКАНДАЛ

У этого людского табора была веская причина пухнуть от тщеславия. Он располагался вокруг знаменитого холма, с вершины которого Грозный и Дрона в свое время решали судьбу Кампильи. Но если табор и пух, превращаясь в совсем уж невообразимое столпотворение, то причины для этого нашлись иные.

Впрочем, о причинах позже.

Вечер валился с небес стремительней перуна Индры, и Карна проклинал тупоумие кампильских стражей. Объехав всю столицу панчалов (как водится, посолонь), он всюду натыкался на запертые ворота и равнодушие караульщиков.

— Откройте! — кричал Карна, задирая голову к зубцам башен.

— Не велено! — мерно отзывались башни — Завтра на заре у южных ворот…

— В чем дело? — Ветер рвал с затылка шапку, и оголодавшие кони ржали, роя землю копытами. — Почему не пускаете?!

— Не велено! — падало сверху эхо. — Завтра на заре…

— Да чтоб вас пишачи разодрали! Объяснить по-человечески можете?!

Тишина, в которой отчетливо слышится знакомое «не велено…»

Выход был один: прибиваться к табору и ждать зари.

У импровизированной коновязи Карна оставил лошадей попечению рябого прохвоста, вожака дюжины сопляков мал мала меньше. Рвение рябого соответствовало цене полученной им пластинки из нагрудного ожерелья гостя, и можно было не сомневаться: лошадей ждет царский прием. В смысле еда, вода и скребница. А большего трудно ждать в этой юдоли слез даже царям.