Читать «Первые партизаны, или Гибель подполковника Энгельгардта» онлайн - страница 101

17 января 1813 года отцу Никифору было запрещено вести богослужение, а также нельзя было ему делать благословение рукою. Кроме того, отныне он не имел права отлучаться из города, в чём была взята с него подписка.

Дело о встрече отца Никифора с Наполеоном 23 января 1813 года было отправлено на рассмотрение Святейшего Синода. 18 мая оно было утверждено.

Мурзакевич отныне не имел права исполнять священнические свои обязанности.

Однако 24 марта 1814 года смоленская уголовная палата оправдала подсудимого.

И уже 8 июля того же года последовал указ Святейшего Синода, что отец Никифор может вернуться к пастырским своим обязанностям. И он вернулся в свой родной храм — церковь Одигитрии.

Нахождение под следствием и подозрение в измене Отечеству, сказывают, навсегда оставили на отце Никифоре (Мурзакевиче) тяжёлый неизгладимый отпечаток.

Впрочем, это не помешало отцу Никифору создать замечательные труды по истории града Смоленска.

Такова была непростая судьба духовника Павла Ивановича Энгельгардта, который проводил нашего героя в последний его святой путь.

Вообще, совсем не случайно отец Никифор сделался духовником сего смоленского богатыря.

Надобно иметь в виду, что в крайне тяжёлые, страшные месяцы с июля по ноябрь 1812 года отец Никифор, оставшийся с семейством своим в Смоленске, совершил великое множество богоугодных дел, спасая церковное имущество и утешая страждущие российские души.

Глава шестая. В последний раз о Дягилевцах

Государь Александр Павлович от генерал-адъютанта Винценгероде и ещё от ряда своих корреспондентов прекраснейшим образом был осведомлён, что в губернии Смоленской кроме того, что самоотверженно действуют партизанские отряды (было их, сказывают числом около пятидесяти), ещё и орудуют свои, отечественные, мародёры, нередко, кстати, маскирующиеся под партизан.

Знал Его Величество и об случаях крестьянского буйства и неповиновения законным российским властям на занятых неприятелем территориях.

Впрочем, буйства сии почти непременно завершались грабежами и убийствами, подчас жесточайшими.

Воспользовавшись тем, что многие из помещиков при приближении неприятеля покинули пределы родной Смоленской губернии, крестьяне их частенько стали разорять оставленные барами родовые гнезда, и дотла разорять, а потом частенько и поджигать, дабы скрыть следы разбоя.

Ежели кто из оставшихся в поместьях управляющих знал, где припрятаны были владельцами их фамильные ценности, то крестьяне — бывали и такие случаи — доносили на этих управляющих французских властям. Управляющих французские власти арестовывали, с пристрастием допрашивали и даже расстреливали, ежели те отказывались открывать, где схоронены ценности.

Павел Иванович Энгельгардт, как мы уже знаем, не бросил свое родное Дягилево и устроил защиту его от всевозможных мародёров. Так продолжалось примерно месяца с два (июль и август).

В сентябре пришло горестное известие о взятии Москвы. Французы отметили сие событие торжествами да пирушками по всей Смоленской губернии. Празднества не коснулись только не занятых неприятелем четырёх уездов с уездными их городами (Белый, Рославль, Сычёвка, Юхнов).