Читать «Воспоминания. Из маленького Тель-Авива в Москву» онлайн - страница 124

В первый же вечер, когда Дима улегся в постель, которую я ему постелила на столе, умытый и сытый, он спросил меня, когда мы его возвращаем в детдом. Я спросила, хочет ли он вернуться туда, и он ответил: «Да». Я сказала, что мы обсудим это утром, и заснула озабоченная. Будут проблемы. Возможно, мальчик привязался к тем, кто им занимался, к своим друзьям. Ведь там он находился два года. На утро, когда Дима проснулся, первое, что он сказал, было: «Я не хочу в детдом. Там дают кушать маленькие порции, и там нет белого хлеба».

Однажды я попыталась найти и поблагодарить женщину, оставившую нам сообщение о том, чтобы мы взяли Диму. Димина няня дала нам адрес одной из работниц детдома, хорошо относившейся к Диме. Она была уверена, что эта работница оставила нам записку. Я поехала по адресу на улицу Арбат, поднялась по лестнице и позвонила в дверь. Мне не открыли, только женский голос сказал, что я ошиблась адресом. Я спустилась вниз, проверила номер дома и поднялась обратно. Женщина открыла дверь и шепотом пригласила меня внутрь. Она была еврейкой. Она рассердилась на Димину няню, что та дала мне адрес, и объяснила, что записку оставила нам ее сестра, которая работала в детдоме. Она знала, как Дима страдает от антисемитизма и, желая ему помочь, нашла нас и оставила записку. Это была неосторожность с ее стороны. Женщина боялась, говорила шепотом, чтобы «стены не услышали». Она боялась, что мой визит может им повредить, и просила меня забыть их адрес и больше никогда здесь не появляться. Им не нужна благодарность, ее сестра не должна была ездить к нам, людям, связанным с арестованными НКВД.

Я была студенткой третьего курса пединститута; не посещала лекции полгода, но должна была сдавать экзамены на последнем семестре и начать посещать лекции на четвертом курсе; сдать государственные экзамены и получить диплом учителя истории в средней школе. Диму мы взяли в августе, а 1 сентября – начало учебы во всех учебных заведениях Советского Союза. Наша соседка из соседней квартиры нашла для Эрика няню – свою восемнадцатилетнюю племянницу Олю из белорусской деревни. Диму я устроила в детский сад при институте, предназначенный в основном для детей студентов, делающих кандидатскую диссертацию. Михаил каждый день выходил рано утром в магазин, чтобы первым купить дефицитные продукты, например сливочное масло, и успеть на работу на завод. Штрафы за опоздания были строгими: за опоздание на 20 минут на шесть месяцев лишали 25 процентов зарплаты. Это называлось «шесть-двадцать пять». Магазин был в 10–15 минутах от места жительства, около завода. Тротуаров не было, и ноги весной и осенью увязали в болоте. Мои подруги-студентки, пришедшие на день рождения Эрика, жаловались нам на тяжелую дорогу от трамвая до нашего дома, так как снег уже начал таять.

1 сентября 1939 года я вернулась на студенческую скамью, на последний курс в пединституте.