Читать «Мизерере» онлайн - страница 8
Жан-Кристоф Гранже
Элиас Кареян, одиннадцать лет. Улица Лабрюйер, дом тридцать четыре. В шестом классе лицея Кондорсе. Бас. Тридцать шестой размер. Особые приметы: скрипач, дзюдоист. Болтает без умолку. По средам, после хора, ходит на занятия боевыми искусствами. А сегодня из-за этого дурдома пропустил тренировку. Попробуй теперь получить оранжевый пояс!
Тимоте Аветикян. Тринадцать лет. Одного взгляда на его кроссовки Касдану хватило, чтобы понять — не тот. Очень высокий, размер обуви не меньше тридцать девятого. Для проформы он все же провел допрос. Живет в Баньоле, улица Сади-Карно, сорок пять. Учится в четвертом классе. Бас. Увлекается гитарой. Электрической, грохочущей, с насыщенным звуком. Отставной полицейский сфотографировал его взглядом: жесткие волосы, круглые очки. С виду больше похож на примерного ученика, чем на культового гитариста.
Между шестнадцатью и шестнадцатью тридцатью Тимоте был во дворе, разговаривал с подружкой по мобильному. Последний взгляд в круглые очки. Ни двойного дна. Ни секретов.
— Можешь идти, — разрешил армянин.
Кухонная дверь закрылась, оставив за собой тишину — и крест.
Касдан взглянул на свой список: ничего.
Шанс сдвинуться с мертвой точки не оправдался.
Девятнадцать тридцать.
Касдан поднялся.
Он знал, что ему делать дальше.
Но сначала надо съездить в Альфорвилль — за угощением.
4
В холле возвышались мраморные бюсты бывших директоров Института судебной медицины: Орфила (1819–1822), Тардье (1861–1879), Бруарделя (1879–1906), Туано (1906–1918)…
— Честно говоря, ты раздался.
Касдан обернулся: показался Рикардо Мендес в зеленом халате, на шее бейдж «ИСМ». В этом одеянии он из испанской оперетты перескочил в серию «Скорой помощи». Но смуглая кожа осталась при нем, а вместе с ней солнечное, золотистое очарование островов Карибского моря.
Касдан подмигнул ему и показал на статуи:
— Может, однажды и ты здесь окажешься?
— Ты меня достал. Я же сказал, что сам позвоню.
Армянин помахал стеклянной бутылкой и пластиковым пакетом:
— Тебе нужен перерыв, по глазам вижу. А я принес ужин!
— Некогда. Я по локоть в формалине.
Отставной полицейский указал на окна, за которыми темнел центральный сад:
— Устроим пикник на свежем воздухе, Рикардо. Закусим, выпьем по маленькой, и я тут же свалю.
— Ну достал… — Он снял перчатки и сунул в карман. — Пять минут, не больше.
Еще в девяностых годах по настоянию директрисы Института судебной медицины профессора Доминик Леконт двор морга превратили в цветущий сад. Место отдыха, засаженное кустами самшита и сирени, ландышами и нарциссами. Слева плакучая ива склонилась над фонтаном. Пусть и без воды, его круглый светлый бассейн действовал умиротворяюще. Правую стену украшала роспись. Полустертые женские фигуры, в томных позах застывшие на фоне кирпичных сводов. Старые приятели расположились на скамье, которую, похоже, кто-то приволок сюда из общественного сада. Касдан вынул свертки в алюминиевой фольге. Осторожно развернул один:
— Пахлава. Это вроде блинов с начинкой из меда и орехов.