Читать «Общество знания: Переход к инновационному развитию России» онлайн - страница 132

В начале XX века, по следам реформы Столыпина, ценное знание дали исследования российских экономистов-аграрников (А. В. Чаянов и др.). Земельные отношения стали важным предметом в экономической антропологии, которая стала развиваться на Западе в 60-е годы XX века. Но мы здесь говорим не о приватизации земли по существу, а о том, что в ходе подготовки важнейшей и очень рискованной реформы, которая стала одной из причин тяжелого и пока безвыходного кризиса российского сельского хозяйства, эксперты правительства и политики-реформаторы игнорировали современное кодифицированное знание абсолютно и категорически. Не было совершенно никакой возможности поставить вопрос на обсуждение даже в чисто академическом плане. Такое отношение власти к знанию не только сказывается на качестве решений, оно разрушает социальную систему знания, уничтожает тот этос, который соединяет носителей знания в сообщество.

Как другой пример можно привести длящиеся уже почти двадцать лет бесплодные попытки выстроить в России двухпартийную политическую систему на манер западной. Это — один из больших проектов социальной инженерии («социального дизайна»), в рамках доктрины имитации. Но политическая система — производное от структуры и культуры общества. Двухпартийная система и в особенности ее «мощный левый центр» — продукт зрелого буржуазного общества. Социал-демократизм — доктрина в философском плане сложная, а в социальном плане возможная лишь после того, как буржуазия накопит и завезет из колоний большие средства, чтобы оплатить социальное государство. Есть ли в РФ эти условия? Об этом вопрос в российском «обществе знания» даже не стоит. Эксперты власти знать реальности не желают, а конструировать политическую систему берутся. Общество переросло советскую политическую систему, но в нем вовсе не возникло зрелого буржуазного «субстрата», поэтому попытка искусственного копирования «двухпартийной машины» не удается. Правая либеральная доктрина неадекватна состоянию экономики и международным условиям РФ, культуре и историческому опыту общества, а все это — исключительно устойчивые ограничения.

В данном случае попытка имитации тем более неразумна, что одновременно в РФ осуществляется «рыночная» реформа неолиберального типа, которая как раз ведет к разрушению принятой ранее на Западе двухпартийной системы. Неолиберальная волна просто смела эту систему, так что существенные различия между правыми («либеральными») и левыми («социал-демократическими») партиями исчезли.

Дж. Грей пишет: «Традиционный консерватизм отныне не может считаться реалистическим политическим выбором, поскольку институты и практики, составляющие его наследие, были сметены с исторической сцены теми рыночными силами, которые выпустила на волю или упрочила Неолиберальная политика… В то же время и сам неолиберализм сегодня можно рассматривать как политический проект, разрушающий свои собственные опоры» [62, с. 163].