Читать «Письма к друзьям» онлайн - страница 60

Фигуру Христа, как я себе ее представляю, умели писать только Делакруа и Рембрандт; после них пришел Милле и написал… доктрину Христа.

Все остальные вызывают у меня легкую улыбку – конечно, с точки зрения религии, а не живописи. Примитивы: итальянские – скажем, Боттичелли, фламандские – ван Эйк, немецкие – Кранах – всего лишь язычники, которые интересуют меня в том же плане, что греки, Веласкес и множество прочих натуралистов.

Христос – единственный из философов, магов и т. д., кто утверждал как главную истину вечность жизни, бесконечность времени, небытие смерти, ясность духа и самопожертвование как необходимое условие и оправдание существования. Он прожил чистую жизнь и был величайшим из художников , ибо пренебрег и мрамором, и глиной, и краской, а работал над живой плотью.

Иначе говоря, этот невиданный художник, почти непостижимый для такого грубого инструмента, как наш современный нервный и тупой мозг, не создавал ни книг, ни картин, ни статуй: он во всеуслышание объявлял, что создает живых , бессмертных людей. Это чрезвычайно важно, и прежде всего потому, что это – истина.

Этот великий художник не писал книг; христианская литература в целом, бесспорно, привела бы его в негодование, и лишь немногие ее произведения, например евангелие от Луки и послания апостола Павла, столь простые в их грубо воинственной форме, избегли бы его осуждения. Христос, этот великий художник, гнушался писанием книг об идеях (ощущениях), но не пренебрегал живой речью, особенно притчами. (Каков сеятель, такова жатва, какова смоковница, и т. д.)

И кто осмелится нам сказать, что он солгал, когда, с презрением предрекая гибель творений Рима, возгласил: «Твердь небесная и земная прейдет, а слово мое пребудет».

Эти бесхитростные слова, которые он, как расточительный вельможа, не соблаговолил даже записать, – одна из высочайших, нет, высочайшая вершина, достигнутая искусством, ставшим в его лице подлинно творческой силой, чистой творческой мощью.

Эти размышления, дружище Бернар, ведут далеко, очень далеко, поднимая нас над самим искусством. Они раскрывают нам искусство делать жизнь, искусство жить вечно.

Они имеют отношение и к живописи.

Покровитель художников св. Лука, врач, художник, евангелист, чей символ, увы, простой вол, на то и существует, чтобы вселять в нас надежду.

И все же до чего убога наша собственная подлинная жизнь, жизнь художников, влачащих жалкое существование под изнурительным бременем трудного ремесла, которым почти невозможно заниматься на этой неблагодарной планете, где «любовь к искусству нам любить мешает».

Однако, поскольку ничто не исключает предположения, что и на других бесчисленных планетах и солнцах также есть линии, формы и краски, мы вправе питать относительную уверенность в возможности заниматься живописью в лучших условиях иного существования – явление, пожалуй, не более сложное и не более поразительное, чем превращение гусеницы в бабочку, белой личинки в майского жука.