Читать «Последний берег» онлайн - страница 81
Катрин Шанель
И я не стану бегать за мужчиной. Он знает, где я живу, знает мое имя. Он может меня найти. Пусть найдет, если захочет. Если он жив…
25 августа комендант Парижа объявил о капитуляции. Документ был подписан в четыре часа пополудни на вокзале Монпарнас. Я ушла на прогулку, а когда вернулась, застала на улице Камбон Лифаря. Балетный танцовщик был бледен, тосковал и трясся.
– Забрасывают письмами, пишут, что теперь доберутся до меня. Угрозы, брань. Не могу больше быть дома. Страшно. Шорох на лестнице – и мне кажется, что идут меня убивать.
– Господи, Серж, в чем вы виноваты? Ведь вы сугубо гражданское лицо.
– Еще какое гражданское! Но все полагают, что у меня было слишком много связей с немцами – с той немецкой хореографической труппой, которая приезжала в «Гранд-Опера» на гастроли.
– Серж, это же смешно.
– Это совсем не смешно, моя дорогая, – вступилась за него Шанель. – И скоро нам всем снова будет не до смеха. Что ты будешь делать – сначала прятала от немцев, теперь от французов… Прости, что я омрачила твою радость. Давайте праздновать, веселиться.
Она села за рояль, пробежала пальцами по клавишам и запела своим сильным, но немелодичным голосом:
Так громко, что прибежала Жермена и застыла в дверях, в ужасе зажав рот передником:
– Мадам! Не нужно, чтобы в доме звучала немецкая речь!
– Уже и Лили Марлен под запретом, – сухо рассмеялась мать. – Что ж, будем патриотичны.
И она бравурно заиграла старинную песенку гуляк и выпивох, а мы все подхватили:
Жермена открыла шампанское, которое принес с собой Серж, вино запенилось в бокалах. С улицы могло показаться, что у нас царит бог знает какое веселье…
Двадцать девятого августа по Парижу прошел парад Победы. Я не пошла туда, и к лучшему – немецкий снайпер, засевший на крыше одного из зданий, открыл огонь по толпе. Погибли несколько человек. Отчего-то я подумала, что могла бы быть в их числе. Я уехала в Клиши и открыла двери «Легкого дыхания». Мне казалось, что Франсуа должен вернуться именно сегодня. Именно сюда… Быть может, я застану его на кухне? Он будет сидеть на кухонном столе и жевать паштет, болтая ногами.
Но дом был пуст. Он пах сыростью и запустением. Вероятно, мать приезжала сюда после моего ареста. Посуда со стола была убрана и свалена в мойку. Она покрылась плесенью. Но и плесень уже высохла, осталась только тень. Я поднялась в свою спальню, откуда так спешно меня уводили в тот страшный вечер. Встала на колени, рассмотрела в паркете щель. Подковырнула ножницами – дощечка отскочила.
