Читать «Приключения вертихвостки» онлайн - страница 116

Я не хотела расстраивать Дэвика своими соображениями о том, что причиной такого поведения неведомой мне Ядвиги могли быть совсем не знаменитая немецкая рачительность, а кое-что совсем другое.

Бедолага Дэвик! Его неопытность в любовных отношениях сыграла с ним злую шутку. Он не знал, что ревность часто совершает с женщинами такие странные трансформации, что даже ангела может превратить в сварливого малоприятного тролля. Ну кому же это, скажите на милость, понравится, когда твой, уже почти что нареченный, вдруг объявляет, что в долгожданную предсвадебную поездку он берет еще какую-то женщину?

Неискушенный в любовных интригах Дэвик попался на эту житейскую удочку и проиграл свой первый любовный тур. Я могла бы ему все это объяснить, но, по своим собственным соображениям, была нема как рыба, терпеливо выслушивая все его жалобы.

Я нисколько об этом не сожалела. Нет, во мне не было по этому поводу ни капли злорадства, собственнических инстинктов или чего-то подобного. Одна только чистая забота о благе моего друга. Ну зачем, спрашивается, ему немка? Или австриячка — это нам без разницы! Дэвик явно нуждался в заботливой пухленькой румяной няньке. А такие экземпляры водятся у нас где-нибудь в Рязани или в Твери. На худой конец, в Воронеже. Но никак не в изнеженной изящной Вене.

Мы отбыли в Италию рано утром, и пока мы ехали в замечательном, стерильно чистом европейском экспрессе, я ни на минуточку не могла оторваться от пейзажа за окном.

Италия поразила меня своей красотой. Она была полной противоположностью Австрии. Палаццо, нависшие над грязноватыми водами каналов, непонятные запахи и звуки. Причем запахи, которые иногда улавливал мой чуткий нос, совершенно не напоминали тот знаменитый на весь мир итальянский парфюм, который я так любила. А еще этот сверхскоростной итальянский говор, эмоциональное, до самозабвения, размахивание руками, головой и другими частями тела, которые любой разговор превращали в захватывающий спектакль одного зрителя, то есть меня, и целой кучи актеров, то есть итальянцев. Все было необычно, непривычно и как-то чересчур слишком даже для такого любителя экзотики, как я. Но все вместе создавало хор, поселившийся здесь целые века назад. И нельзя было отделить один голос этого хора от другого. Порознь они сразу блекли, становились вылинявшими и стертыми, как линялые шелковые обои на стенах палаццо, когда вы, налюбовавшись им снаружи, вдруг решите зайти внутрь: мебель, слегка тронутая грибком и плесенью, покрытые рыжеватой патиной канделябры, помнящие, наверное, самого герцога Медичи и его кровавую мамашу.

Стойкий запах сырости исходил от многовековых волн, омывающих старинные набережные Венеции и прислонившиеся к ним здания. И все вокруг было пропитано этим запахом. Но, если этого не замечать, то «ла белла Италия» представала перед вами во всей красе. Одни фонтаны Рима чего стоили!