Читать «Семейная реликвия. Ключ от бронированной комнаты» онлайн - страница 138

Когда они подошли совсем близко, Геннадий обнаружил справа у самого памятника небольшое мраморное, с открывающимся сверху стеклом сооружение. Рассмотрев его поближе и открыв закрывающие его, как шторки с двух сторон, стеклянные дверцы, понял, что здесь вмонтирован магнитофон. Сунув в образовавшееся отверстие руку, нажал на первую попавшуюся клавишу и из невидимых динамиков, вмонтированных в мраморные столбики, полилась мелодия песни «Журавли», популярной в ресторане «Кольцо». Он даже прекрасно представил себе игравший ее музыкальный ансамбль. В первую очередь, конечно, Эдика Балаянца за ударником, Костю Аракелаяна с бас-гитарой в руках и еще одного солиста Гарика по кличке Сазан, главного исполнителя этого полюбившегося всем посетителям произведения, в котором, как и во всей тюремной лирике прошлых лет, журавли символизировали собой свободу.

Далеко, далеко, далеко журавли улетели. Где леса, где поля, где дороги заносят метели. А лететь журавлям, а лететь журавлям нету мочи. И решили они на поляне присесть среди ночи,

тянул Сазан своим приятным с хрипотцой голосом. В музыкальном сопровождении слышался даже и настоящий журавлиный клекот. Вероятнее всего, он был записан орнитологами глубокой осенью, когда бесчисленные клинья птиц по зову природы устремляются из холодной средней полосы России на юг. Куда-нибудь в далекий Израиль или, может, в ту же Среднюю Азию, откуда на самой заре перестройки переместился на Рублевку человек в шляпе и красном шарфе, смотрящий сегодня с улыбкой с мраморного постамента на пришедших к нему в гости знакомых.

И поднялись они и на Юг полетели далекий. Лишь остался один на поляне журавль одинокий. Стал он кликать им вслед: «Помогите, пожалуйста, братцы! Нету сил у меня, чтобы вместе со стаей подняться!» —

продолжал певец грустную песню.

— Надо бы Вогезу тоже цветы положить, а то так как-то не по-христиански получится, — сказал, задумавшись о чем-то своем, Геннадий. — Вы постойте здесь еще несколько минут, а я мигом сгоняю до киоска.

И спустились они, подобрали усталого братца. Хоть и знали они, что до цели теперь не добраться. И опять поднялась журавлей белокрылая стая. И того журавля понесли они вдаль, улетая.

Геннадий подъехал быстро. Принес охапку больших красных гвоздик. Примерно таких же, какие положил на могилу трем сестрам, своим исконным предкам по женской линии. Пока он аккуратно раскладывал их по надгробию — последнему пристанищу мятущейся души Деда, продолжала звучать грустная песня о романтическом журавлином товариществе.

Так и в жизни порой ты отстанешь от стаи крылатой, — Хоть и знаешь, что в жизни законы друзей, ох, как святы! Но судьба над тобой продолжает шутить и смеяться. А друзья отойдут, и никто не поможет подняться!

Под эти слова Ольга, Олег и Геннадий рассаживались по машинам, чтобы ехать домой.

— Гена! А может быть, поедем к нам? Поедим. Я кролика приготовила. Поговорим, пообщаемся хоть немножко, вспомним, помянем. Давай, а? У нас, если что, останешься. А то мне совсем что-то грустно стало.