Читать «Признания Ната Тернера» онлайн - страница 285

Воцаряется тишина, все смолкают. Протяжный, на выдохе, стон Харка замирает тоже. Теперь слышится шорох и постукивание веревок, которыми они привязывают его к креслу. Потом белые, что-то бормоча и крякая под тяжестью ноши, подымают Харка и с явной натугой выносят в коридор. Мечутся и трепещут тени в медных отсветах фонаря. Мужчины топчутся, шаркают, с усилием, хакая, выдыхают. Обмотанный веревками силуэт Харка, подобно сидячей фигуре сказочного черного владыки, которого величавая процессия несет к его трону, медленно проплывает мимо моей двери. Рукой тянусь — я уж не знаю, может, чтобы коснуться его? — но нет, одна лишь пустота, воздух в горсти.

Нич-чего так, с удобствами съезжаю, — слышу я его голос. — Прощай, дружище Нат!

Прощай, Харк, — шепчу я севшим голосом, — прощай, прощай.

Все нормально, Нат, — кричит он мне, а голос слышится все дальше, дальше. — Все будет хорошо! Эт все пустяки, Нат, чепуха все это! Прощай, дружище Нат, прощай!

Прощай, Харк, прощай!

По краешку горизонта рассвет крепчает, обретает краски; мерцая, звезды гаснут, будто улетающие искры, и ночь вянет, на дальнем склоне неба пыльными прожилками намечается восход. Но утренняя звезда упорно продолжает сиять, чистая и блистающая, как кристалл, окруженный недвижными водами вечности. Над ухабистыми улицами Иерусалима тихо расцветает утро; вытье собаки и крики петухов, наконец, смолкают. Где-то позади себя, в тюрьме, я слышу гул голосов; чувствую, за спиной кто-то есть, ощущаю приближение исполинских, неумолимых шагов. Повернувшись, беру со скамьи Библию и в последний раз встаю у окна, глубоко вдыхая отдающий яблоком, сладостный воздух. Он пахнет дымком, и я содрогаюсь от холодной новорождённой красоты мира. Шаги звучат ближе и вдруг смолкают. Грохот ключей, засова. Голос:

Нат! — и, когда я не отвечаю, тот же голос приказывает: — Пойдем!

Мы будем любить друг друга, — кажется, слышу я ее голос, утешающий и совсем уже близкий, — будем любить друг друга во благословении небесном. Чувствую близость текучих вод, бурных волн, свирепых ветров. Голос слышится снова:

Пойдем!

Да, — думаю я, прежде чем повернуться ему навстречу, — да, я бы все это сделал снова. Я бы всех опять истребил. Но одну пощадил бы. Я пощадил бы ту, что показала мне Его, Того, чье присутствие я не мог постигнуть, да даже и вовсе не воспринимал. М сейчас-то, Господи, ведь едва-едва! А до сих пор так и вообще — святого имени Его почти не помнил.

Пойдем! — грохочет голос, но теперь призывая иначе: — Пойдем, сын мой! — и я повинуюсь.

Ей, гряду скоро! аминь.

Все тела казненных, кроме одного, были погребены достойно, якоже подобает. Труп Ната Тернера передали врачам, они освежевали его и вытопили сало. Отец мистера Р. С. Барроу еще пользовался кошельком, сделанным из его шкуры. А скелет многие годы находился в собственности доктора Массенберга, но впоследствии был утрачен.

(Дрюри, “Саутгемптонский мятеже”)

И сказал мне: совершилось!

Я есмь Алфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой; Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном.