Читать «Серьёзные забавы» онлайн - страница 5

Конечно, можно было бы без особого труда дополнить книгу Уайтхеда рассказами о других мистификаторах. Скажем, всем памятны знаменитые проделки Проспера Мериме — сначала сборник романтических пьес под именем выдуманной испанской актрисы Клары Газуль, а затем сборник «Гузла», приписанный вымышленному сербскому сказителю И. Маглановичу. Трудно удержаться и не вспомнить, что Пушкин «поддался» на эту мистификацию. Как известно, в 1835 г. он перевел 11 песен этого сборника для собственного цикла «Песни западных славян». Кстати, история европейской мистификации числит в своих рядах и самого Пушкина: тут повинны, конечно же, «Повести Белкина» и его менее известная статья «Последний из родственников Иоанны д'Арк» (1837), где поэт сочинил письма за самого Вольтера. Впрочем, и Вольтер не пренебрегал мистификациями. «Слово о полку Игореве» смущало покой многих. А. Бардин вошел в историю подделкою этого произведения, в которой искусно и изобретательно сохранил внешние характеристики подлинной старинной письменности. Во всяком случае, на людей, мало сведущих в палеографии, рукопись Бардина производила впечатление подлинника.

Безусловно, своеобразной мистификацией была литературная маска Козьмы Пруткова. Каждый из упомянутых, в сущности, наугад примеров литературной мистификации — тема для отдельного обстоятельного разговора.

Книга Джона Уайтхеда заставляет задуматься над некоторыми общими проблемами, связанными с феноменом литературной мистификации. Скажем, как произведение-подделка: поэмы «Раули», «Оссиана» или «Краледворская рукопись» — соотносится с «настоящей» литературой. Ответ на этот вопрос содержится хотя бы в вышеприведенных суждениях английских поэтов, например о Чаттертоне. Литературная мистификация — это обман, но столь искусный, изобретательный, «высокий», что им нередко пленялись самые великие и изощренные умы. Гёте откликнулся на «Гузлу» хвалебной статьей, в восторге от песен был и А. С. Пушкин, правда, что-то смущало, настораживало нашего поэта. «Мне очень хотелось знать, — писал он в предисловии к „Песням западных славян“, — на чем основано изобретение странных сих песен». Мериме был очень польщен отзывом Пушкина. В письме к С. А. Соболевскому от 18 января 1835 г. он заметил: «Передайте Пушкину мои извинения. Я горд и вместе с тем стыжусь, что провел его».

Не все мистификаторы были так одарены, как Чаттертон, Мериме или Макферсон. Но ведь и в «настоящей» литературе существует табель о рангах.

Конечно, среди мистификаций можно найти образцы откровенной дешевки, халтуры, того, что обычно называют «развесистой клюквой». Именно таков был сборник русских песен «Балалайка», изданный в 1863 г. в Берлине Иоганном Альтманом. Но лучшие образцы мистификаций, несомненно, факт литературы.

Мир литературной мистификации столь обширен, что в нем, как и в «настоящей» литературе, есть свое деление на роды и виды. Никак не претендуя на полноту, попробуем набросать примерную классификацию, которая, однако, покажет, сколь изобретательны творцы подделок.