Читать «История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 6» онлайн - страница 19

– Нет, моя дорогая. Пожалейте меня, и не будем об этом говорить.

– Значит, я могу прочесть все?

– Все, если вам интересно. Вы все равно меня пожалеете.

Все письма неверной и все мои были в порядке дат разложены на моем ночном столике. Эстер стала читать. Когда я полностью оделся и мы остались фактически одни, потому что гувернантка занималась плетением кружев и не вмешивалась в наши разговоры, Эстер сказала, что никакое чтение никогда не доставляло ей такого интереса, как эти письма.

– Эти проклятые письма меня убивают. Вы поможете мне после обеда все их сжечь, в том числе то, что велит мне сжечь их.

– Лучше сделайте мне подарок; они никогда не выйдут из моих рук.

– Я принесу их вам завтра.

Их было более двух сотен, и самые короткие были в четыре страницы. Обрадованная тем, что завладела ими, она сказала, что соберет их вместе, чтобы забрать их вечером с собой. Она спросила, не отдам ли я ей портрет Манон, и я сказал, что не знаю, что мне делать.

– Отошлите его ей, – сказала она с возмущением, – я уверена, что ваш оракул даст вам именно этот ответ. Где он? Могу я на него взглянуть?

Ее портрет был у меня внутри золотой табакерки, и я его никогда не показывал Эстер из опасения, чтобы, сочтя Манон, может быть, более красивой, чем она, она не могла подумать, что я не показываю его из-за тщеславия, что меня бы только огорчило. Я быстро открыл шкатулку и взял табакерку. Могло так статься, что Эстер нашла бы Манон некрасивой или сочла бы необходимым сделать вид, что находит ее таковой, но она воздала ей хвалы, сказав только, что девушке со скверной душой не следует иметь такое красивое лицо. Она захотела также взглянуть на все портреты, что у меня были, которые м-м Манцони отослала мне из Венеции, как читатель, может быть, помнит. Среди них были и ню, но Эстер не стала изображать ханжу. О\'Морфи ей очень понравилась, и она сочла ее историю, которую я рассказал ей со всеми обстоятельствами, очень любопытной. Портрет М.М., сначала в виде монашки, а затем ню, заставил ее много смеяться; она хотела услышать ее историю, но я от этого уклонился. Мы сели за стол и провели за ним два часа. Перейдя очень быстро от смерти к жизни, я ел со всем возможным аппетитом; Эстер ежеминутно торжествовала, что смогла стать моим доктором. Я обещал ей, вставая из-за стола, отослать портрет Манон ее мужу не позже чем завтра, и Эстер зааплодировала моей идее, но час спустя она задала вопрос оракулу, надписав O S A D над ключами, в котором спросила, правильно ли я сделаю, отослав сопернику портрет неверной. Она провела расчет, вычитая и прибавляя, говоря мне со смехом, что не сможет составить ответ, и выдала, наконец, заключение, что я должен отправить портрет, но ей самой, и не проявлять злобы, посылая портрет ее мужу.

Я зааплодировал, снова поцеловал ее, сказал, что последую указанию оракула, и что я прекратил хвалить ее умение в обращении с оракулом, потому что она полностью овладела знанием. Эстер, естественно, смеясь и испытывая страх, что я начну относиться к ней слишком всерьез, постаралась уверить меня в обратном. С этими дурачествами, которые так любит амур, он вырастает в гиганта в очень короткое время.