Читать «История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 6» онлайн - страница 154

– И вы не побоялись забеременеть?

– Я об этом ничего не знала, потому что всегда думала, что для того, чтобы забеременеть, девушка должна делать это с мужчиной не менее трех раз.

– Несчастное невежество! Он больше не пытался свидеться с вами в саду?

– Я больше не хотела, потому что наш исповедник заставил меня пообещать, если я не хочу отлучения, больше не встречаться с ним.

– Вы сказали исповеднику, кто был соблазнитель?

– Об этом – нет. Я повинилась в другом грехе.

– Вы сказали исповеднику, что вы забеременели?

– Тем более нет, но он это предположил. Это святой человек, который, наверно, молится за меня, И ваше появление, возможно, плод его молитв.

Я провел четверть часа в молчании, погруженный в раздумье. Все несчастье этой девушки произошло от ее простодушия, от ее невинности и неосознанного чувства жалости, она связалась с чудовищем, влюбленным в нее; доля ее вины была очень мала, потому что она даже не была влюблена. Она была религиозна, но, будучи религиозной скорее по привычке, была очень слаба. Для нее это было, скорее, делом расчета. Она ненавидит грех, поэтому должна очиститься от него исповедью под страхом вечного проклятия, она не хочет осуждения. У нее много здравомыслия, но слишком мало ума, потому что она не научена опытом. Обдумав все, я нашел, что будет слишком трудно уладить это дело с покинувшим ее г-ном де Ку, она слишком раскаивается в содеянном, чтобы вернуться к нему, с тем же или новым риском.

Крестьянка поднялась, поставила на маленький стол два куверта и принесла нам ужин. Все было новым: салфетки, тарелки, стаканы, ножи, ложки, и все очень простое. Вина были очень хороши, и блюда изысканные. Ничего не было домашнего изготовления. Дичь, жаркое, рыба – деликатесные, сыр превосходный. Я провел полтора часа за едой, выпивкой и болтовней. Монахиня не ела почти ничего, но мне это не помешало опустошить две бутылки. Я был весь в огне. Крестьянка, очарованная похвалами, которые я ей расточал, обещала мне такое на каждую ночь, унесла все и спустилась. Я вновь остался наедине с этой женщиной, чье лицо было само очарование, и которая внушала мне желания, которые, после вкусного ужина, я не мог держать в узде. Я заговорил с ней о ее здоровье и о неприятностях, связанных с родами. Она отвечала, что чувствует себя очень хорошо, и что она может отправиться в Шамбери пешком.

– Единственное, что меня немного беспокоит, – сказала она, – это мои груди, но крестьянка заверила меня, что через два дня молоко уйдет и грудь вернется в естественное состояние.

– Позвольте, я взгляну на них.

– Смотрите.

Голая, в постели, она опустила свою рубашку и, полагая, что поступает лишь скромно и вежливо, боясь согрешить гордыней или обидеть меня, предполагая во мне лишь честные мысли, она позволила мне осмотреть всю ее очаровательную грудь и трогать ее во всем объеме и периметре. Оберегая свою порядочность, я овладел собой и спросил ее без малейшего проявления чувств, как она себя чувствует чуть ниже, и, задав этот вопрос протянул туда руку, но она нежно мне воспротивилась, сказав, что ей там еще некомфортно. Я попросил у нее прощения; я сказал, что надеюсь найти ее вполне здоровой завтра; я сказал, что красота ее груди еще больше увеличила интерес, который она мне внушает, и подарил ей нежный поцелуй, на который она сочла себя обязанной ответить своим. Я чувствовал себя совсем растерянным и понял, что либо должен рискнуть потерять все ее доверие, либо немедленно уйти; я покинул ее, назвав нежно своей дорогой дочерью.