Читать «Яблоки на асфальте» онлайн - страница 55

А может, выйти замуж ещё и за себя…

Душа моя у счастья взаперти. Умиротворение полное. Я обновлена и от себя в восторге! Тело моё душистое, невесомое и прозрачное, как пар здоровья.

И я парю́…

Снова и опять готова — жить, чувствовать, трудиться, заботиться и оберегать.

Бубух! — голос, карабасный:

— Ты что там, уснула?

Соскакиваю с небес на землю: с лёгким паром тебя, женщина, которую люблю!

Фотографии с продолжением

Было это перед 23 февраля. Сын принёс почту:

— Мам, это мне, от бабушки Жени, — и ушёл к себе в комнату.

Заканчиваю кулинарить. Пробую, готово. Входит сын:

— Смотри, это поздравление, но не открытка, а давнишняя фотография твоего брата Валентина.

— Да, я видела её в армейском альбоме, давно, когда Валик, отслужив до института в Туркмении, вернулся домой.

Сын, поев, заторопился в большую комнату:

— Я сейчас тебе что-то покажу. — Через какое-то время зовёт к себе: — Вот, сравни: это я, а это Валентин-дембель в свои двадцать. Высокие, широкие брови, разрез глаз, прямой нос, даже губы те же — девчачьим бантиком. Длинная шея. Почти одно лицо! А он ведь мне только дядя.

Сын удивлялся на обе фотографии, а я начала перебирать те, что он достал из переполненных альбомов. И он тоже присоединился ко мне.

— Расскажу тебе, сынок, один случай о похожести. Я училась в десятом классе, когда умерла бабушка на Опарыпсах.

— Да, я тоже любил свои летние украинские каникулы там.

— Меня отпустили из последних уроков, и я поспешила в село на похороны. Собралась почти вся деревня и много родственников. Пробираясь через тесный людской проход и здороваясь с каждым, слышу:

— Дывысь, цэ ж Нина прыйихала до своейи бабци.

— Нэ можэ буты, вона далэко, аж в Узбэкистани зи своею симьёю, — нэ вспила б.

— Та не, гляды — однэ лыцэ, даже родинка на щеке та же.

— Присмотрись получше. Дивчинка совсем молодэнька. В те годы Нина, як жила у нас, как раз такая була.

— А чыя ж тоди эта?

И голос рядом объясняет:

— Як цэ вы нэ взналы Сергиеву дочку? Вона ж тут почти кожнэ лито у бабы Насти и деда Николая проводыла з Тамарою, двоюридною сестрычкою.

— Так-так, помным. Вон як быстро выросла.

Сын протянул ещё одну фоточку:

— А зачем бабушка прислала тебя? Потому что у нас нет такой фотографии?

— Дома идёт стройка и ремонт одновременно. Это маму беспокоит, в её возрасте, привыкнув, трудно переселяться даже из одной комнаты в другую. Вот для сохранности и прислала самое дорогое — детей.

— Здесь ты маленькая, а причёс не детский и прикольный. Что это — каре с наворотом?

— Нет. Это лёк. И делался просто. Волосы, спадая, чуть покрывали уши, макушку мама зачёсывала наверх, кончик пучочка захватывала маленьким гребешком-дужкой, наворачивая-наматывая волосы на него до самой головы, и закрепляла оставшимися свободными зубчиками. Получался лёк, странный-иностранный, зато волосы не лезли на глаза и головка аккуратная.

— И где бабушка научилась этому лёку?

— Мама видела такую причёску на маленьких немочках в Германии, в войну, когда по чужой, недоброй воле оказалась там в свои шестнадцать. Молодые фрау так причёсывали своих девочек.