Читать «Яблоки на асфальте» онлайн - страница 53
Элеонора Сергеевна Долгилевич
— Это хорошо. Я тоже. Могу поделиться.
А у него шкварчит. Картошку жарит, что ли?..
— Мила-я… — жуёт.
— Не Мила я, а Анна, что означает всё же миловидная, грациозная.
— Да? Замечательно. Анна, дайте мне свой телефон.
«У-у… какой у Миловидной номер?.. А!» Называю.
— Хорошо, Аня, созвонимся. Я накрою стол. Что вы любите?
«Прикусывать губу. Себе. Или прокусывать…»
— Вы слышите меня? Что вы любите?
— Яблоки. Скороспелка. На асфальте.
Молчит. Подавился картошкой?
— Э-э… Т-ты?.. Я подъезжал к твоему дому.
— Зачем?
— Не знаю… Спешка, гонка… Устал…
— Понимаю.
— Жена беременна вторым, а тут мать умерла… Это её квартира… Пусто…
Туська прыгнул на край дивана, тихо сев напротив копилкой верности, засветил-заблестел зеленовато-янтарными лучами тёплых глаз.
— Алло… у меня мать умерла.
— Сочувствую. Но я не смогу заменить тебе мать. Никто не сможет.
— Что ты такое говоришь?.. Я собирался давать объявления, пока ты́ не откликнешься.
«И накрывать поляны на столе».
— Что ты молчишь? Я дал объявление в надежде…
— Я не читаю объявлений. Я вычитываю… Впрочем, это неважно…
— Анна, это знак! И тогда́ был знак, при нашем таране… то есть при дэтэпэ с яблоками. С тех пор у меня перед глазами твои ноги… да… в шортах… в разные стороны… То есть… миловидность-грация…
«В этом месте возмущаться или смеяться?..»
— Не смейся. Я серьёзно. Это знак! Ты понимаешь меня?
— Да. — «Знак, сигнал, жест — синонимы».
Прикольная трубка. Сигналит в ухо бархатно, почти басом, не карабасом:
— Алло, ты слышишь? Аня! Я позвоню тебе.
— …
— Что ты молчишь?
— Я не Аня.
— Как?!
— Я не Анна.
— Алло!.. Алло…
Трубку положить. Уверенным жестом.
Снова готова
Кто в баньке парится, тот не состарится.
Пословица
Говорят, вечная любовь — это любовь к себе. Но умом понимаешь, что ты сама совсем не вечна, что жизнь так очевидно быстротечна, а в полсутках и более твоё время отхватывает семья, дом с повседневными бытовыми заботами: сообразить меню, рассчитав каждый рублик, прикупив, сготовив, чтоб вкусно и здорово, подать, покормить, прибрать, почистить, постирать-погладить, починить, полечить, если приболели, и ещё нескончаемо много чего поделать не переделать.
С работы примчишься, выгрузишься — и марш-броском в дела, на кухню — во вторую смену, и всё это им, родным и самым дорогим. Себя же — в последнюю очередь. Если время останется. А его-то и не остаётся. Катастрофически не хватает. Да и усталость…
Это — замкнутый круг, повторяющийся каждый день — всю твою жизнь, сжатой пружиной. Шваброй, веником и быстро, пока не задымишь от вечного кружения и не сгоришь. При этом ты должна усвоить крепко: забудешь о себе — всё, что делаешь и отдаёшь, будут принимать как должное, привыкнут, перестанут замечать и ценить, в конце концов затопчут в переносном смысле, переступят и благополучно забудут. Конечно, это в крайнем случае. Может, с преувеличением.
Жизнь, однако, мчится, подгоняет, всё ускоряясь…
Вот ещё одна неделя из застиранных будней, обмочалившись, незаметно просочилась в прошлое, ещё один виток в калейдоскопе твоей жизни замкнулся в ловушку для простушки, тут-то и вспомни: лишь когда на всё рукой махнёшь, то себе часок урвёшь. Ну, например, для баньки с парной. И тогда решишь: а ну их в баню!