Читать «Запонки императора, или орехи для беззубых» онлайн - страница 32

Дмитрий Моисеевич смешно морщил лоб, отчего между бровями возникал трезубец и нависал над переносицей.

— Самое страшное, мадам, — сказал он под конец, — что родители тебя проиграли.

— Кому?

— Времени, среде, быту… Каждый жил по личным склонностям и никакой ответственности за душу, выброшенную в мир, не ощущал. Конечно, грех зарывать талант в землю, но еще грешнее пускать на ветер рожденную тобой душу…

Я обрадовалась. Приятно, когда ответственность перекладывается на других, а ты вроде жертва…

— Превратить себя в подстилку, пардон, с легкостью могут многие особи женского пола, и даже восхищаются своей независимостью. А принесло ли это счастье, ты смогла его купить за доллары?!

Мне стало скучно. Я пришла за конкретными советами, но, похоже, прикатила напрасно…

И я огрызнулась:

— Да, я была счастлива, потому что перестала думать о копейках, потому что появлялась с настоящим мужчиной, перед которым открывались двери всех ресторанов, потому что мое шмотье вызывало зависть всех «прикинутых», потому что могла купить любую клевую вещь, потому что жила в человеческих условиях, с наборами дефицитных продуктов…

Я ожидала всего, чего угодно, кроме веселого и добродушного смеха. Дмитрий Моисеевич хохотал так, точно выслушал очередной монолог Жванецкого или Задорнова. Даже глаза утирал, а потом сказал, отдышавшись:

— Вот ты и показала все свои болевые точки и все симптомы заразы. Почти как в старом анекдоте. У соседа умирает осел. Мне нет дела ни до соседа, ни до его осла, а приятно.

— А что лучше — иметь нищую душу или пустой желудок?

— Как я понимаю, тебе это не угрожало, просто ты струсила… биться за полноценную жизнь…

— Бесполезняк. Да и надоело за все биться. Я женщина, а не воин.

— Самое простое решение. — Он достал чистое белье из потрескавшегося комода и бросил его на диван. — Располагайся, мадам. Живи тут, если надо. Даже кормить буду, а от советов уволь. Своя голова была, чтобы грешить; пусть она тебя и выпутывает…

Он ушел в соседнюю комнату, долго кряхтел, курил что-то очень пахучее и приятное. Я знала, что старик сажал какой-то табак у дома, сушил, добавлял травы и не изменял самокруткам со времен войны.

— Дядя Дима, я не сплю, — крикнула я через час, бесполезно провертевшись на его кожаном диване, с которого сползали простыни. — Почему вы не хотите мне ничего толкового посоветовать?!

Он ответил, прокашлявшись:

— Бесполезно, ни советы, ни чужой опыт никого ни от чего не предостерегали. Я много лет думал: зачем было делать нашу революцию, когда уже была известна трагедия французской? Ведь по месяцам можно было все изучить, предсказать, понять? А влезли в новый, еще более страшный виток истории.

— Вы вышли из партии?

— Я в нее не входил в отличие от твоего отца. Он вступил в партию на фронте, а теперь в Австралии стрижет купоны, а я все пашу здесь свою борозду и только пытаюсь ее не искривлять…