Читать «Сухой белый сезон» онлайн - страница 100
Андре Бринк
— Дело ваше, я просто хочу помочь вам.
— Вот именно, наше.
— Что ж, вы достойны его.
Поверх горки ящиков его письменного стола на него сверкнули черные пристальные глаза.
— Господин Дютуа, вы просто не знаете, чем мы заняты ежедневно, каждый божий день, а то бы поняли, почему мы так щепетильны.
— Не могу не оценить вашего усердия, — съязвил он.
Штольц не принял шутки, парировал холодно, даже жестко:
— Не уверен. Позвольте усомниться в вашей искренности. В том-то и вопрос со всеми вами, критиканами. Одного понять не можете, что сами же прокладываете врагу дорогу. Коммунистов не выловить, если сидеть сложа руки и сладко подремывать. Попомните мое слово. А они этим и пользуются.
— Я ни в чем не обвинял вас, капитан.
Штольц ответил не сразу, помолчал.
— Просто хочется, чтобы вы поняли. Не все, что приходится делать, доставляет нам удовольствие.
— Но есть наверняка и другие способы, капитан, — рассудительно сказал Бен.
— Понимаю, вам неприятно, что у вас учиняют обыск, — сказал Штольц, — а только поверьте мне…
— Да я не об этом, — сказал Бен, — подумаешь, частный случай. Я о другом.
И тут вдруг все как по команде замерли. Не стало слышно даже шелеста страниц, а то он стоял словно в червоводне, где копошатся тысячи шелковичных червей. И наоборот, откуда-то издалека донесся обычный велосипедный звонок.
— О чем же тогда? — спросил Штольц.
И все они стояли и ждали, что он ответит. Вот тогда-то он и решил принять вызов.
— О Гордоне Нгубене, — сказал он. — И о его сыне. И о многих других, им подобных.
— Я вас правильно понял? — очень спокойно поинтересовался Штольц. Шрам у него на щеке, казалось, стал еще белее. — Вы обвиняете нас…
— Я только сказал, что все это, вашу работу то есть, можно делать и другим образом.
— Вы хотите сказать…
— Оставляю это на вашей собственной совести, капитан.
Офицер молча разглядывал его. Так они сидели в разных углах маленькой комнаты, заполненной полицейскими чинами, и не замечали никого вокруг. Были и другие, все они были здесь, целая комната глаз, но их Бен не видел, одного Штольца. И именно в этот момент Бен вдруг понял со всей ясностью, хотя и отнесся к этому совершенно спокойно: дело больше не только в «них», каких-то там отвлеченных людях, не только; не в какой-то еще более абстрактной «системе». А вот в этом человеке. В этом худощавом бледном человеке, стоящем теперь перед ним лицом к лицу, за его, Бена, собственным письменным столом, среди разбросанных повсюду останков и реликвий всей его жизни. Это ты. Теперь я знаю тебя в лицо. И не думай, что сможешь и мне заткнуть глотку. Я не Гордон Нгубене.
На том и кончился их разговор. Они не стали даже продолжать обыск, словно враз потеряли всякий интерес к нему. Может, они вообще не относились к этому серьезно: так, разминка для мышц, не более.
Страница, на которой мелькнула фамилия д-ра Герцога — Бен сделал заметки после встречи с окружным хирургом, — попалась Вентеру на глаза, когда ящики стола были поставлены на место, закрыты шкафы, а на письменный стол услужливо сложили все, подлежащее конфискации. И эта страница оказалась здесь среди всех остальных бумаг, писем и дневников Бена. Ему был выдан первый экземпляр расписки об изъятии, второй они оставили себе.