Читать «Слухи о дожде. Сухой белый сезон» онлайн - страница 109
Андре Бринк
Она сидела потупясь.
— Может быть, я с самого начала совершила ошибку, позволив ему взять на себя ответственность за нас обоих.
— Давайте я поговорю с ним. Я не скажу, что вы здесь. Просто попытаюсь выяснить, как он на самом деле на все это смотрит.
— Вы это сделаете?
Когда мы прощались, она импульсивно поцеловала меня.
Но я все откладывал и откладывал беседу с ним.
хотя мы и виделись каждый вечер. В те последние недели процесса он был слишком издерган, и я не хотел губить дело, выбрав неподходящий момент для разговора. Я решился заговорить с ним об этом только через неделю. В тот день он очень устал. И может быть, поэтому был более беззащитен и более откровенен.
— Ты не уставал бы так, если бы за тобой приглядывала жена, — начал я, стараясь, чтобы это прозвучало как бы невзначай.
— Наверно, уставал бы еще больше. Воевать на два фронта куда тяжелее.
— Мне кажется, что ты даже не успел разобраться, что такое брак.
— С чего ты это взял? — мгновенно отозвался он.
— Просто доверяюсь собственному опыту. Год слишком малый срок, чтобы проверить, удачен ли брак.
— Не думаю, что это зависит от срока. Достаточно вовремя сообразить, что совершил ошибку. У одних на это уходит вся жизнь, другие понимают быстрее.
— Ты любил ее?
— Конечно, любил.
— Ты тогда сказал, что хочешь прожить с ней до старости.
Он поглядел на меня.
— Мне и сейчас ничего не хотелось бы так сильно, как этого, — ответил он, — Но для человека в моем положении, уже сделавшего свой выбор, брак — это эгоизм. Это бегство. На меня нашло временное затмение. Господи, неужели мне не хочется иметь дом и вести нормальную семейную жизнь? Но я не могу думать только о себе.
— А ты когда-нибудь думал о Реньете?
Он снова поглядел на меня.
— Я о ней в основном и думал.
Я не мог больше мучить его. Было видно, как расстроил его этот разговор. Мне хотелось все узнать поподробнее, но я был не в силах причинять ему страдание.
Не менее тяжело было сообщить о нашем разговоре Реньете. (Да и что тут было сообщать? Что я мог сказать ей? Разве я был вправе решать их судьбы?)
Я старался говорить как можно уклончивей.
— Давайте повременим, — предложил я в конце разговора. — Он сейчас очень издерган.
— Вы что-то скрываете от меня. Вы меня жалеете.
— Не в том дело, Реньета.
Я налил ей еще рюмку из заказанной ранее бутылки. Мы сидели у нее в номере. После ужина мы пошли прогуляться, но было слишком холодно, она устала и не протестовала, когда я поднялся вместе с ней. К этому времени между нами возникла странная, даже несколько опасная интимность, словно Бернард самим своим отсутствием пропустил сквозь нас электрический ток. И потом эти жесты, интонации, столь напоминающие Элизины, но исходившие от другой женщины, оказывали на меня чрезвычайно сильное воздействие. Будто я снова ухаживал за собственной женой, будто чудом испарились куда-то почти пятнадцать лет и я вернулся к кому-то, кого давно утратил, — к девушке, в тот жаркий полдень купавшейся в холодной воде.
Вдруг она начала плакать. Это произошло неожиданно, она казалась совершенно потерянной, ее отрешенный вид пугал меня. Я не мог видеть, как она плачет. Я сел рядом и обнял ее, успокаивая как маленького ребенка, как Ильзу. Обнимая ее крепче и крепче, утешая и лаская, я почувствовал нарастание желания, все более и более бесконтрольного. Раскачиваясь из стороны в сторону и в отчаянии прижимаясь ко мне, она тоже как-то переменилась. Наше объятие стало мучительной судорогой любви. Казалось, мы готовы задушить, разорвать на части, убить друг друга в нашем безудержном стремлении уничтожить самих себя.