Читать «Фантасофия. Выпуск 5. Фэнтези и Магический реализм» онлайн - страница 26

– Не философии, но философов. Они говорят, что ищут – стало быть, ещё не нашли, – отчеканил он слова Тертуллиана.

– Ага! А вы полагаете…

– А ну, хватит! – рявкнул вдруг Неизвестный солдат. – Шпаки! На кухню обоих! По три наряда!

Неизвестный солдат был ефрейтором, отсюда и замашки. Погиб он в сорок пятом, при штурме Кенигсберга, чем страшно гордился.

Мыслитель сник. Грубость на него тяжело влияла. Он чуть не заплакал. Сократу же такое было по колено:

– Слушайте, уважаемый, а почему вы – Неизвестный солдат? Почему не Неизвестный ефрейтор?

– А я вот тебе щас как дам промеж глаз, и ты ушами подавишься, – пообещал Ефрейтор. – И вмиг всё поймёшь.

Тут и Сократ замялся. Он знал, что у воина слова с делом не разойдутся… Помог Соломон.

– Ефрейтор суть старший солдат, – разъяснил он, чуть сузив красивые тёмные глаза. – Следовательно, никакого противоречия здесь нет.

И оглядел свои холёные пальцы, где, увы, не было легендарного перстня с надписью «И это пройдёт» – якобы его отобрал на входе апостол Пётр, заявив, что ЭТО уже не пройдёт.

Сократу ещё хотелось поспорить, но опыт напоминал ему, что сие рискованно. Поэтому он зажевал губами, обдумывая какую-нибудь тему для беседы… и нашлась тема. Он прицепился к Невинно убиенному младенцу:

– Эй, юноша! А вы знаете разницу между женщиной и автоматом по продаже билетов?

Мыслитель поморщился. Сальности тоже оскорбляли его нравственные чувства… Да и вообще он не мог взять в толк, как очутился здесь этот язычник! Ладно там Соломон, Адам, Младенец, с ними всё ясно. Худо-бедно объяснимо и присутствие Ефрейтора, хотя самого его Мыслитель не любил за грубость и буйство… Но Сократ, насмешник и бездельник, которого и сами язычники не вытерпели! Но отец Амвросий!..

Каким путём сюда проник лжесвященник отец Амвросий, душе ортодокса понять было решительно невозможно. Сократ, и тот был не таков. Этот же нагло объявил себя имеющим сан, лаялся со всеми, кроме Ефрейтора (побаивался) и Соломона (бесполезно) и втихаря писал Самому доносы на соседей.

Впрочем, писали здесь многие. Соломон продолжал «Екклесиаста». Ефрейтор карябал рапорты с просьбой наградить его медалью «За взятие Кенигсберга», каковую на Земле получить не успел по естественным причинам; даже посмертно не мог быть награждён, так как и в списках погибших не значился: по его словам, снаряд с «Фердинанда» грохнул в полуметре – и не петлички, ни лычки… Мыслитель, слушая этот рассказ, незаметно кривился, не очень верил, но помалкивал.

Сам он тоже склонялся к тому, чтобы написать – на Амвросия; дальше терпеть самозванца было невмоготу, даже думать о нём невозможно без волнения… Вот и сейчас как раз подумал, разволновался и напустился на Сократа:

– Опять вы с вашими скабрезностями! Вот уж воистину… почитай о нём у Диогена Лаэрция, найдёшь, что он был ростовщик, сверх того запятнал себя такими гнусностями, о коих и говорить непристойно.

Сократ воспрянул:

– Ну, это ваш Мережковский сочинил! Ну и что? Где он? И где я? То-то!.. Меня Данте, и тот в чистилище поместил. Смелости ему, конечно, не хватило, но…