Читать «Жена журавля» онлайн - страница 34
Патрик Несс
— Чем могу?.. — наконец выдавил он.
— Зовите меня Кумико, — сказала она.
За все время существования студии (а это ни много ни мало двадцать один год) ни один заказчик маек, гравюр или эстампов еще не начинал разговор с таких слов.
— Я Джордж, — сказал он.
— Джордж, — повторила она. — Да. Джордж.
— Могу я вам чем-то помочь? — спросил он,
— Я хотела узнать, — сказала она, кладя на конторку свой саквояж, — не посоветуете ли вы мне, как лучше всего изготовить копии вот с этих работ…
При ближайшем рассмотрении саквояж показался ему сделанным чуть ли не из бумаги, но в то же время и самой дорогой разновидностью багажа, какую Джордж только встречал в своей жизни. Открыв его, она достала стопку черных табличек — крупных, приблизительно формата А5, похожих на те, что использовал для работы сам Джордж. И, выбрав пять из них, разложила перед ним одну за другой.
Это были картинки, созданные ею самой, если судить по тому, как она их ему предъявляла — с тем смешанным чувством робости и гордости, с тем явным ожиданием, оценят ее или нет, какие присущи разве только чудаковатым художникам. На первый взгляд обычные изображения красивых предметов, нанесенные на таблички. Но если приглядеться внимательней…
Боже правый.
На одной картинке изображалась водяная мельница. Но вовсе не та сусальная мельница, какие частенько изображают на подобных пейзажах. Эта мельница только что не вертелась от потока воды, стекавшей по ее колесу, она существовала не в чьих-то фантазиях, но в каком-то конкретном месте этого мира — реальная, всамделишная мельница, вокруг которой еще совсем недавно могли происходить великие и ужасные трагедии, рушиться человеческие жизни и судьбы. Хотя казалось бы — просто мельница, ничего особенного.
На следующей табличке парил дракон — немного похожий на китайского, но с крыльями, точно из мифов Европы, и взглядом, полным испепеляющей злобы. Как и в случае с мельницей, картинка на грани китча, на самой грани того барахла, которое уличные торговцы всучивают туристам почти за гроши. И все же — только на грани.
Прочие таблички оставляли все то же странное ощущение: близко к вульгарности — но все-таки без нее. Мотылек, взлетающий над чашечкой цветка. Табун лошадей, каскадом несущихся вниз с горы. Щека и шея отвернувшейся женщины.
Все они
Но от них… От них просто захватывало дух.
И когда Джордж вдруг понял, что картинки не нарисованы, не высечены, не написаны маслом или акварелью, сердце его подпрыгнуло, а живот свело так, словно он проглотил воздушный шарик.