Читать «Полторы минуты славы» онлайн - страница 52

Минуту он утешал себя тем, что все происходящее — лишь пьеса, которую он, мастер трюков и двусмысленных шуток, зачем-то ставит. Обычно коммерческие пьесы бывают на редкость глупыми, а зрители бешено смеются.

Но никто теперь не смеялся в пустынной тишине незаселенного комплекса «Золотые просторы». Федя ничем по-режиссерски не мог тут распоряжаться, и ползла по простыне к нему, беспомощному, обезумевшая блондинка.

— Вы Людмила Борисовна Беспятова? — строго спросил он (память на имена была у него отменная).

— Конечно! — встрепенулась Мерилин. — Наконец-то ты вспомнил. Да, это я, я! Федя!

Она снова счастливо сжала в руках одеяло, под которым лежал Карасевич. Она даже сама попыталась внедриться в его складки.

Карасевич завернулся туже. Ее порыв, ее румяное лицо, сделавшееся совершенно бессмысленным, выдавало требовательное и жаркое желание. Слабый, больной Федя не был готов к сексу. Он после удара сундуком даже позабыл, что секс существует на свете, и только сейчас с удивлением вспомнил. Нет, нет и нет!

— У меня голова болит, и есть хочется, — сказал он.

Мерилин хихикнула:

— Что за женские отговорки! Ты сам говорил, что всегда готов, как пионер. Тебя же было не остановить! Ты же меня тут чуть до обморока не уходил!

Федя не знал за собой подобных подвигов. Правда, какие-то карминные губы, лезущие к нему, он и раньше припоминал, только полагал, что губы Маринкины.

— Я есть хочу! — повторил он, как мог грозно.

Мерилин выбежала из спальни, сверкая розовыми пятками. Вскоре она вернулась и прикатила столик с какими-то бутылками и щедрыми толстыми бутербродами.

— Прости, я совсем забыла, что мужчина должен много есть, — сказала она и попыталась засунуть Карасевичу в рот большой кусок булки с жирным, суглинистого цвета паштетом. В паштете утопали черные маринованные маслины.

— Я сам! — запротестовал Федя.

Он выпростал из-под одеяла свои длинные, не слишком мускулистые, но цепкие руки. Мерилин удивленно замерла. Федин аппетит воспламенился вдруг с мгновенной и неимоверной силой. Он выхватил у Мерилин — какой, впрочем, к черту Мерилин? у частной предпринимательницы Беспятовой! — бутерброд и жадно съел его. Нежеваная маслина вместе с косточкой сама собой так и юркнула в его возрождающийся к жизни желудок. Федя вдруг понял, насколько изголодался и ослаб — до полной немочи, до дрожи. Он ел, плохо жуя, и с каждым глотком хотел есть все больше.

— Тебе же плохо будет! — испугалась Милена-Мерилин и голой ногой с хищными карминными ногтями отпихнула столик. Тот, звеня, отъехал в сторону.

Карасевич сообразил, что она права, и потребовал кофе. Он тяжело дышал, голова все еще гудела. Какая-то назойливая муха, сплетенная из путаной огненной нитки, плыла пред его глазами по диагонали, слева направо. Федя моргал, но муха плыла и снова возвращалась в левый нижний угол. И снова плыла.

«Где Катерина? — с тоской думал Федя. — Если эта баба тронулась умом, я пропал. Придется ударить ее по башке вон той шкатулкой — не мне же одному от сундуков страдать! И сейчас же бежать! Бежать! Только в чем? В одеяле? Нет, надо сперва свою одежду вернуть… Кажется, баба пока в норме, просто думает, что я от нее без ума. Боже, как я сюда попал?»