Читать «Рябиновый дождь» онлайн - страница 49

Но боль со временем или проходит, или закаляет человека, или сводит его в могилу. Родственники Бируте поплакали, пожалели сироту, на поминках все съели, все выпили и разъехались. Некоторое время возле ее дома еще дежурили солдаты, но потом и они куда-то убрались. А однажды утром пришла Бируте, похудевшая, почерневшая, и попросила:

— Приди ко мне ночевать. Я больше не могу одна. Как только стемнеет, меня прямо из кровати выбрасывает. Одеваюсь, выхожу и сижу где-нибудь под кустом целую ночь. Будь добр, Стасис, помоги мне привыкнуть.

Стасис тоже боялся, но пришел. Она постелила ему в одном углу избы, а сама легла «за стенкой», точнее, в другом углу, отгороженном печкой, шкафом и положенной на них жердочкой с домоткаными занавесками. Иногда они так, разговаривая о том о сем, лежали до самого утра, а иногда, измучившиеся за ночь, поднимались с первыми петухами и, не зажигая свет, варили липовый чай, пили его и снова разговаривали.

— Почему ты так много молчишь? — однажды спросила Бируте.

— Мне приятно слушать тебя.

— Не угодничай.

— А что я, нигде дальше мельницы не бывавший и ничего слаще бурака не сосавший, тебе расскажу? — в шутку ответил он, а Бируте поцеловала его в лоб, словно мать. Тогда Стасис и осмелился: — А может, Бирутеле, тебе было бы лучше переехать к нам? — он так и не смог сказать: ко мне.

— Нет, что ты! Я все оставляю колхозу, а сама уезжаю в городок.

— Когда?

— Как только кончится отпуск и место найду.

Но несколько дней спустя, накануне дня рождения Стасиса, возле деревни затрещали выстрелы. Бируте соскочила с постели, босиком, в одной рубашке подбежала к нему, вцепилась в руку и принялась трясти:

— Ты слышишь?

— Слышу.

— Это они.

— А кто же еще.

— Я не могу, я сойду с ума.

— Потерпи, — он гладил ее руки — теплые, но покрытые мелкими пупырышками.

— Давай оденемся и убежим отсюда.

— Не дури, еще на пулю в темноте наскочим.

И снова взорвался выстрелами, загрохотал лес. Они стояли у окна и видели танцующие огоньки, розовые вспышки взрывов гранат. Несколько пуль насквозь прошили бревна и разбили зеркало. Перепуганные, они упали на пол. Она прижалась к нему и, вся дрожа, зашептала, словно в бреду:

— Они записки присылали, теперь они идут за мной… Боже мой, что дурного я им сделала?! Они будут мучить меня, а потом убьют… Лучше уж ты. Боже милостивый, Стасялис, будь добрым, умрем вместе… — Она прижималась к нему, целовала, плакала и сжимала в горсти его волосы. — Меня еще никто не любил. Я хочу быть твоей. Без этого я не хочу умереть…

— Опомнись, что ты делаешь?

— Стасялис, у меня отняли Альгиса, маму с папой… Я чувствую, если ты уйдешь, то никогда больше не вернешься… Ты хороший.

— Бируте, но и ты будь хорошей.

— Ты меня не жалей!..

И Стасис послушался. Он припал к Бируте, словно к земле обетованной. Он тоже плакал, только от радости и счастья. Он пил ее, как измученный жаждой слепец, случайно наткнувшийся на живительный родник, — и не мог напиться… Это было вознаграждение за его долгие страдания и мечты, за бессонные ночи, за издевательства и унижения со стороны более красивых и сильных товарищей, за бредни Навикаса и слова, неосторожно брошенные самой Бируте…