Читать «Рябиновый дождь» онлайн - страница 184
Витаутас Петкявичюс
А Викторас вернулся неузнаваемый — элегантный, подтянутый — деловой человек из заграничного фильма. Его обычную расхлябанность, равнодушие к своей внешности и вещам будто корова языком слизнула. Исчезло и глупое убеждение, свойственное многим серьезным людям, что мужчину надо уважать только за его ум. Он остановился перед ней словно киноактер и элегантно развел руками. Окинув Моцкуса взглядом, Бируте смахнула со лба прядь волос и бросилась ему на шею, но он, даже не поздоровавшись, зло спросил:
— Как ты могла вернуться к этому отвратительному типу?
Его слова не только остудили, но и обидели ее.
— Я вернулась домой, — тихо произнесла она.
— Это не ответ, — запротестовал Викторас.
— Я вернулась домой из твоей противной гостиницы, — повторила она.
— А он что?.. Он в мебель превратился? — повысил голос гость.
— Тебе хотелось бы, чтоб я дала ему крысиного яда?
— Нет, ему вполне хватит чая. — У Моцкуса, видимо, ответ был наготове, и он сумел больно задеть Бируте.
Она промолчала, наклонившись, сорвала только что раскрывшийся цветок и протянула ему:
— С приездом, — попыталась рассмеяться.
Моцкус не взял цветок.
— Пока ты не ответишь мне на вопрос, я не сдвинусь с места, — заупрямился он.
— Я уже ответила: вернулась домой.
— Разве это дом? — искренне удивился Моцкус.
— Нет, — покачала она головой. — Это не дом, это мой лес, озеро, ручеек, песок, камушки и трава.
— Лесов и вокруг Вильнюса предостаточно.
— Но здесь нет такого прекрасного лесничего, как Марина, — она отплатила ему и бросила цветок на землю.
Моцкусу не оставалось ничего другого, как помириться, но он был непреклонен:
— А что ты скажешь по поводу новой мебели? — Этими словами он надеялся уничтожить Стасиса, обидеть Бируте, но повредил только себе.
— При чем здесь Стасис?
— Я о нем спрашиваю.
— А чем же ты лучше?
Моцкус побледнел, потом покраснел и, потеряв самообладание, начал кричать:
— Как ты смеешь сравнивать меня, всеми признанного ученого, с этим аборигеном?! Что плохого я тебе сделал?
Бируте подняла брошенный цветок, сунула в кармашек пиджака Моцкуса, взяла его за плечи, повернула и вежливо сказала:
— Уходи отсюда.
Викторас оцепенел.
— Уходи.
— Я попросил бы… — он хотел сказать: не толкаться, но тут же спохватился: — Я не Стасис и не позволю так с собой обращаться.
— Знаю, а ты, оказывается, только теперь это понял. Неужели ради такого открытия стоило уезжать за границу? — Она повернулась и ушла.
Потом свернула в лес, шла и плакала, огромными усилиями воли сдерживая себя, чтобы не повернуть назад. Увидев уезжающую машину, она была готова преградить ей дорогу, но поборола эту слабость и осталась стоять за густыми, благоухающими смолой сосенками.