Читать «Любовница президента, или Дама с Красной площади» онлайн - страница 57

— И как он на это реагировал?

— Мне он позволял над собой подшучивать. Да, это правда, соглашался он, я не очень-то много о нем знаю, книгу я никогда не читал. Но статуэтка эта красивая. Мне очень нравится всадник. Он пользовался славой героя, смелого и простого, и я готов себя с ним отождествлять. Бедняжка, ну разве мог он читать Сервантеса? Ему никогда не хватало времени. Литература, театр, искусство, музыка, как мало он знал обо всем этом. Он часто цитировал изречение Гегеля: истина всегда конкретна. Уверена, что его он услышал от своей жены. Я тоже, — говорил он мне, — конкретный человек.

— И это действительно так?

— Видишь ли, никто не может с уверенностью сказать, что за человек Президент. Даже я, которая была с ним рядом целых двадцать лет. Он обладает редким даром убеждать других, гибкость сочетается в нем с жесткостью, но в то же время он склонен к нарциссизму, любит безвкусную роскошь, что типично для тех, кто вырос в бедности. Он это отчасти сознавал сам и стыдился этого, обвиняя жену. На новой даче, которую они построили для себя в Крыму в Сотосе, на Черном море, керамическая плитка в их личной ванной уложена мозаикой: три надутые от важности павлина с распущенными хвостами. Эффект невольно получился комический. Он уверял, что это выдумала жена. И смирился с этим. Но что было, когда Президент узнал, что плитки с изображением одного из павлинов исчезли — возможно, их украл кто-то из мастеров — и что КГБ по приказу его супруги начало облавы по всему Крыму, чтобы найти похищенного павлина, и что все рассказывают эту историю как анекдот… Вот тут он готов был ее задушить. Однако это не помешало ему без звука согласиться с предложением построить эскалатор от дачи до самого моря. «Мне это обошлось в 50 тысяч долларов», — рассказывал он с видом человека, который хотя и жалуется на такой большой расход, но не очень-то скрывает, что вполне может себе это позволить. Он даже бывал трогателен в своем желании удивить, в стремлении не отстать от американских руководителей и миллиардеров — или, во всяком случае, какими он их себе представлял. Для него этот эскалатор, эта ненужная роскошь, дешевое подражание Голливуду было способом доказать, в первую очередь, самому себе, что Советский Союз действительно сверхдержава. Что же касается удобства эскалатора, по которому можно будет спускаться на пляж и подниматься после купания домой, то об этом он даже и не думал.

— Однако в то время, как он пользовался эскалатором, экономика зашла в тупик, люди перестали верить в начатые им реформы, левые стали обвинять его в том, что он продался, а правые — шантажировать…

— Да при чем это… Было ужасно видеть, как болезненно переживал он критику. Когда радикалы обвиняли его в том, что он слишком медленно проводит реформы, он выходил из себя. Начинал ругаться, употреблять грубые выражения, что ему не свойственно. Он орал: «Когда-то все они лизали задницу Брежневу, не я один, все! Так же и те, кто сегодня меня критикует!» Забегал ко мне на десять минут, даже не поцеловав, начинал громко жаловаться: «Все мне вставляют палки в колеса, пытаются помешать, саботируют, устраивают бойкот!» Весь кипел от ярости. Или же молчал, не говорил ни слова, хотел лишь поскорее заняться любовью, наспех, грубо, а потом оставался лежать в моих объятиях, желая, чтобы я его приласкала. Он напоминал ребенка…