Читать «Любовница президента, или Дама с Красной площади» онлайн - страница 110

— Да нет, я не понимаю, я не…

— Вовсе и не нужно всегда все понимать. Доверься иррациональному. Один наш поэт сказал: «Умом Россию не понять…» Поступай так же и ты. Отпускаю тебе, сынок, все грехи. Иди с миром.

10. Июль

Когда Наташа мне их подарила, я засунул их в чемодан и забыл. Ольга говорит, что это доказательство колдовской натуры Наташи. Но мне никак не найти гусли. Я положил их именно в чемодан, в этом я уверен. Старый кожаный чемодан, купленный сестрой давным-давно на базаре в Дели, а затем отданный мне, когда я…

Но, может быть, я их спрятал не в чемодане? Зачем класть музыкальный инструмент в чемодан? Пытаюсь вспомнить. Наташа показала мне гусли в первый же раз, когда я пришел к ней. И пообещала подарить. А когда потом она их мне подарила? И куда делся этот кожаный чемодан? Мне кажется, я его поставил в стенной шкаф в коридоре. Может, его украла моя прислуга? Спрашиваю, на ее лице отражается крайнее удивление. Объясняет, что в жизни не видела у меня никакого чемодана. Впрочем, их обучают врать, тренируют. Могу лишь полагать, что гусли «ушли» из дома и «отправились» в путь, подобно сказателю, сами: вот почему я их спрятал в чемодан! Пропал и чемодан, так же, как и все остальное в этой проклятой истории.

Должно быть, у меня мутится в голове из-за жары. Принимаю ледяной душ. Еще мокрый выхожу на балкон выкурить сигарету. В большом жилом доме напротив нашего «гетто» для иностранцев живут русские. В нашем дворе стоят только «мерседесы», «БМВ», «вольво», «альфы-ромео». У них — старые советские автомобили, как будто сошедшие с конвейеров фиата тридцать лет назад, словно время здесь, в Москве, остановилось. У нас, за роскошными машинами, стоят контейнеры для мусора. Эта часть двора окружена металлическим забором. Но соседские русские мальчишки перелезают через ограду, чтобы порыться в мусоре, выброшенном иностранцами. Вот они и сейчас там, вытаскивают помятые жестянки из-под кока-колы, старые журналы, ручку от метлы, пустые бутылки. Содрогаюсь от ужаса. Да это Кейптаун, а не Москва! Это Южная Африка, где мы, иностранцы, исполняем роль белых расистов! У меня подымается тошнота. Нет, холодный душ мне нисколько не помог. Я себя плохо чувствую. Да и не могу себя чувствовать хорошо. Не могу себя чувствовать, словно получил отпущение грехов, как сказала, желая меня утешить, Ольга.

Наташа обратилась ко мне за помощью, а я ее покинул. Она исчезла, а я промолчал. Правда в том, что я отказался протестовать, обличать, выступать в ее защиту по самой простой из всех причин — из-за страха. Страха перед трудностями, перед шумом в печати, перед скандалом. Кто-то назвал бы меня сумасшедшим. Или ловкачом, ищущим скандальной известности. Или подумал бы, что у меня неожиданный нервный срыв, истощение. Да-да, стали бы говорить, такое случается: Москва город безжалостный, тут работать нелегко. Чтоб выдержать, здесь надо обладать крепким здоровьем, хорошей закалкой. А ему всюду мерещатся враги. Какие-то анонимные письма. Угрозы смерти. Пропавшие девушки. Банальные совпадения, которые для него становятся доказательствами каких-то таинственных заговоров… Хорош бы я был…