Читать «Тайна третьего апостола» онлайн - страница 8
Мишель Бенуа
— Самоубийство, конечно, ужасный грех, но всякий грех достоин милосердия. В то время как преступление…
Мертвенно-бледный рассвет озарил мрачную сцену. Тело оттащили подальше от железнодорожного полотна, чтобы поезда могли ходить без помех, но труп успел окоченеть, а сжатый кулак отца Андрея по-прежнему тянулся к небу. За время пути отец Нил приготовился к ожидавшему его зрелищу. И все-таки ему было больно, когда он, приблизившись и преклонив колена, откинул с изуродованного лица прикрывавшую его простыню.
— Да, — пробормотал он, задохнувшись. — Да, это отец Андрей. Мой бедный друг…
Жандарм почтительно помолчал, потом тронул отца Нила за плечо:
— Побудьте возле него: я составлю в машине протокол опознания, вы его подпишите, и я тотчас отвезу вас назад в аббатство.
Отец Нил смахнул слезу, которая медленно катилась по щеке. И тут только заметил сжатый кулак, которым отец Андрей, казалось, в последнем отчаянном порыве грозил небесам. В заледеневших пальцах застрял маленький скомканный клочок бумаги.
Монах оглянулся: жандарм сидел, склонясь над протоколом. Отлепив бумажку от мертвой руки друга, он заметил на ней несколько строк, написанных карандашом. Никто не смотрел на него, и он проворно сунул записку в карман накидки.
6
За несколько дней до последней трапезы Петр ожидал Домохозяина за городской стеной. Тот прошел через ворота, и караульные, узнав владельца одного из богатейших домов квартала, почтительно приветствовали его. Он сделал еще несколько шагов, и фигура рыбака выступила из тени ему навстречу.
— Шалом!
— И я тебя приветствую.
Домохозяин не подал галилеянину руки. Вот уже неделю его терзали страхи: с тех пор как он встретил Двенадцать на холме за городом, где они ночевали в большой оливковой роще под покровом сообщницы темноты, эти люди ни о чем ином не говорили, кроме как о скором захвате храма. Никогда еще обстоятельства не складывались столь благоприятно для них: повсюду на подступах к городу расположились лагерем тысячи паломников. Толпа, распаленная подстрекательствами зелотов, была готова на все. И Двенадцать собирались использовать любовь народа к Иисусу. Прямо сейчас.
Все их планы погорят, это ясно как день. А когда евреи пустятся наутек, в этой заварухе Иисуса могут глупейшим образом убить. Учитель стоит большего, он бесконечно важнее, чем они все, вместе взятые. Надо удалить его от этих фанатичных невежд, так называемых учеников. И вот в голове у Домохозяина созрел план, осталось лишь убедить Петра.
— Учитель спрашивает, нельзя ли в четверг поужинать в высокой зале твоего дома. А то ему в этом году не удастся отпраздновать Пасху, вокруг так и кишат соглядатаи. Просто трапеза, ну, чуть более торжественная, чем обычно, как положено по обычаю ессеев, только и всего.
— Вы совсем с ума спятили! Собраться для этого у меня? От моего дома четыреста шагов до дворца первосвященника! К тому же в этом квартале вас за один ваш галилейский выговор немедленно повяжут!
