Читать «Два века о любви (сборник)» онлайн - страница 29

В Александровском саду

На скамейке в Александровском саду

Котелок склонился к шляпке с какаду:

«Значит, в десять? Меблированные “Русь”…»

Шляпка вздрогнула и пискнула: «Боюсь».

– «Ничего, моя хорошая, не трусь!

Я ведь в случае чего-нибудь женюсь!»

Засерели злые сумерки в саду,

Шляпка вздрогнула и пискнула: «Приду!»

Мимо шлялись пары пресных обезьян,

И почти у каждой пары был роман.

Падал дождь, мелькали сотни грязных ног,

Выл мальчишка со шнурками для сапог.

На Невском ночью

Темно под арками Казанского собора.

Привычной грязью скрыты небеса.

На тротуаре в вялой вспышке спора

Хрипят ночных красавиц голоса.

Спят магазины, стены и ворота.

Чума любви в накрашенных бровях

Напомнила прохожему кого-то,

Давно истлевшего в покинутых краях…

Недолгий торг окончен торопливо —

Вон на извозчике любовная чета:

Он жадно курит, а она гнусит.

Проплыл городовой, зевающий тоскливо,

Проплыл фонарь пустынного моста,

И дева пьяная вдогонку им свистит.

«Любовь должна быть счастливой…»

Любовь должна быть счастливой —

Это право любви.

Любовь должна быть красивой —

Это мудрость любви.

Где ты видел такую любовь?

У господ писарей генерального штаба?

На эстраде, где бритый тенор,

Прижимая к манишке перчатку,

Взбивает сладкие сливки

Из любви, соловья и луны?

В лирических строчках поэтов,

Где любовь рифмуется с кровью

И почти всегда голодна?..

К ногам Прекрасной Любви

Кладу этот жалкий венок из полыни,

Которая сорвана мной в ее опустелых садах…

Пластика

Из палатки вышла дева

В васильковой нежной тоге,

Подошла к воде, как кошка,

Омочила томно ноги

И медлительным движеньем

Тогу сбросила на гравий, —

Я не видел в мире жеста

Грациозней и лукавей!

Описать ее фигуру —

Надо б красок сорок ведер…

Даже чайки изумились

Форме рук ее и бедер…

Человеку же казалось,

Будто пьяный фавн украдкой

Водит медленно по сердцу

Теплой бархатной перчаткой.

Наблюдая хладнокровно

Сквозь камыш за этим дивом,

Я затягивался трубкой

В размышлении ленивом:

Пляж безлюден, как Сахара, —

Для кого ж сие творенье

Принимает в море позы

Высочайшего давленья?

И ответило мне солнце:

«Ты дурак! В яру безвестном

Мальва цвет свой раскрывает

С бескорыстием чудесным…

В этой щедрости извечной

Смысл божественного свитка…

Так и девушки, мой милый,

Грациозны от избытка».

Я зевнул и усмехнулся…

Так и есть: из-за палатки

Вышел хлыщ в трико гранатном,

Вскинул острые лопатки.

И ему навстречу дева

Приняла такую позу,

Что из трубки, поперхнувшись,

Я глотнул двойную дозу…

Любовь

На перевернутый ящик

Села худая, как спица,

Дылда-девица,

Рядом – плечистый приказчик.

Говорят, говорят…

В глазах – пламень и яд, —

Вот-вот

Она в него зонтик воткнет,

А он ее схватит за тощую ногу

И, придя окончательно в раж,

Забросит ее на гараж —

Через дорогу…

Слава богу!

Все злые слова откипели, —

Заструились тихие трели…

Он ее взял,

Как хрупкий бокал,

Деловито за шею,

Она повернула к злодею

Свой щучий овал:

Три минуты ее он лобзал

Так, что камни под ящиком томно хрустели.

Потом они яблоко ели:

Он куснет, а после она, —

Потому что весна.