Читать «Средневековый бестиарий. Что думали наши предки об окружающем их мире» онлайн - страница 123

Вполне возможно, какой-нибудь переписчик бестиария перепутал mermecolion с mare и occeola, муравьиного льва с морскими устрицами?

195

Murex также означает острый выступ, острие, жесткий шип для лошади или ограждение. Раковина также заострена.

196

Ostreum — весьма редкое имя для устрицы или моллюскообразного, ostrum и conchylium означают и отмеченное значение, и пурпур.

197

Представление следующее: can-cer = concha crura (habens).

198

Замеченные нами повторы, связанные с крокодилами, крабами, единорогами, происходят от того, что бестиарий — своеобразная компиляция материалов, взятых из многих источников (см. приложение).

Когда отрывки из «Физиолога», сочинений Солина, Исидора, Амвросия и других бестиаристов соединяются вместе, одно и то же положение вполне может оказаться в разных отрывках.

199

Снова перед нами случай смешения, добавления путаницы в связи с mermecolin. Ostrea или ostreum сегодня представляет или ob testam (благодаря ее раковине), или образуется от греческого слова όστρεον, или потому, что ostrum означает «пурпурный», или от той же частицы прошедшего времени позднего латинского глагола occelare («прятать»). Встречается также ob coelum.

Сказанного вовсе не достаточно, ученые Средних веков умудрились смешать жемчужину margarite с цветком marguerite, расположив жемчуг перед свиньей, намекая, что они питались маргаритками. Жемчужную устрицу продолжают называть meleagrina margaritifera, в то время как съедобная устрица относится к одной из ostraedae.

Подобные нелепицы весьма характерны для древних филологов, добавляющих к mer-maids или mer-oyster. (Подробности приведены в статье «Физиолог» в Британской энциклопедии).

200

В основе звукоподражание.

201

В греческом языке слово rubeta означает и ежевику, и ядовитую жабу, живущую в ее зарослях. Обычно они красноватого или ежевичного цвета.

202

Правила поведения любящих друг друга Ромео и Джульетты, которые доминировали от Возрождения до века Голливуда, вовсе не древнего происхождения. До эпохи Возрождения любовные отношения рассматривались более или менее легкомысленными или, по крайней мере, незрелыми, пока не достигали того рубежа, который сегодня называют границей среднего возраста.

«Однако, как правильно заметил некогда Томас Мэлори, — люди могут любить и в семнадцать лет, повинуясь своим желаниям. То, что любовь безрассудна, очевидно, поскольку они действуют неосознанно и поспешно, подчиняясь инстинктам. Несмотря на существующие правила, некоторые вовсе не следуют им. Стабильности нет. Однако прежняя любовь существовала. Ведь мужчины и женщины могли любить друг друга семь лет, не подчиняясь похоти, затем переходя к любви истинной и преданной».

203

«Он нес ярмо своего отрочества на своей нежной шее».

204