Читать «Узбекский барак» онлайн - страница 45

— Завтра тебе опять будет некогда, расскажи сейчас! — потребовала дочь. Как ваш поздний и потому любимый ребенок я могу знать…

— Хорошо… — он переглянулся с женой. — В эвакуации она подружилась с одной партийной дамой, ее звали Нина Константиновна. Она была парторгом на заводе. Ее все там боялись. У нее был сын — даун, мой ровесник. Она его тоже растила без мужа. Это и сблизило их с твоей бабушкой. Она помогла нам выбраться из барака. Мы получили большую комнату в двухкомнатной квартире. По тем временам это была роскошь. Все нам завидовали. Но после войны началось массовое строительство хрущоб с отдельными квартирами. Их давали тем, кто жил в бараках и подвалах. Или у кого было меньше трех метров на человека. У нас с твоей бабушкой было двадцать четыре метра на двоих.

Во второй комнате было десять метров. Обычно туда въезжали вдвоем, старались побыстрее родить, чтобы иметь вожделенный метраж и встать на очередь. Когда семья получала квартиру и переезжала, в эту комнату селились другие. Всего там сменилось пять семей.

Эта долгожданная комната оказалась ловушкой. Последняя, пятая семья, молодожены Бачурины, задержалась дольше других — никак не могли родить. Игорь Андреевич слышал, как молодая плакалась матери на кухне: когда жили в бараке, она сделала подпольный аборт. Чуть не померла. Теперь ходит по знахарям и женским консультациям, чтобы родить, но все без толку. Наконец Бачурины привезли и прописали маленькую, пересохшую старушку из глухой деревни. Кажется, это была ее прабабушка. Подали документы, встали на очередь, но за неделю до получения ордера родственница померла, и метраж снова оказался выше предельной нормы.

Выход подсказала мать: никому ничего не говорить до получения ордера. Покойницу держали на балконе, благо была зима. Ночью ее поливали водой, днем одеколоном, чтобы отбить запах.

Наконец получили ордера, зашили усопшую в перину — много места она не занимала — и переехали в новую квартиру. Бачурина, рыдая, обнимала мать, звала на новоселье.

О том, что старушка преставилась, они объявили уже с новой жилплощади. Мол, ее сердце не выдержало этакой радости. И, говорят, правнучка очень убивалась, когда ее хоронили. Мать на поминки не пошла. Села и написала письмо в Москву Нине Константиновне.

— …Помогла все та же Нина Константиновна. Ее перевели с повышением по партийной работе в Москву, она заняла там важный пост в ЦК. К тому времени ее сын умер — дауны долго не живут. Она перевела бабушку в Москву и устроила в свой отдел.

— И наша Лариса Михайловна стала видным партфункционером… — вставила, не удержавшись, Полина.

— Я это знаю, — прервала ее Марина. — Кто-нибудьодин, можно?

— Тогда скажи, что для твоей матери отдельная квартира стала идеей фикс! — сказала Полина, заметив их переглядывание. — Она ведь их все время меняла, как одержимая. Старую на новую, меньшую на большую, плохой район на лучший… Я что-то не то сказала?

— Да все так… — ответила Марина. — Только я это тоже знала.