Читать «Имидж: розыгрыш или код доступа?» онлайн - страница 94

Хосе Ортега-и-Гасет в работе «Дегуманизация искусства» разработал положение о том, что художественные приемы и стили преходящи, постоянным же и абсолютным является «процесс самопознания человека, стремящегося рассмотреть себя в более сложной системе координат, понять и увидеть со стороны». Искусство озадачено не сохранением накопленного, а тем, «чтобы используемые приемы были максимально адекватны состояниям человека», которые автор ощущает в ту или иную секунду. Искусство не просто зависит от субъективного мира художника, но «рассматривает эту субъективность как несомненную ценность» (10, с. 65), подчеркивающую роль неповторимости индивидуальности в художественном познании.

Практика искусства накопила колоссальный символико-метафорический словарь для художественного претворения сложной внутренней жизни человека. Например, «потребность в символах Героя возникает всякий раз, когда Эго нуждается в укреплении, в усилении своего статуса». Полная адекватность строения художественного сознания и сознания обыденного дает нам право находить в художественном сознании ту же, во всяком случае не меньшую, а гораздо большую, способность объективного усмотрения вещей (5).

На становление художественно-образной символики проливает свет теория мимезиса (подражания), возникшая еще в античности. Это магия, имеющая целью возбудить определенные эмоциональные состояния и оказать воздействие на цели и вещи, которыми человек хочет овладеть. Они затвердевают в форме определенного ритуала, лежащего в основе художественной выразительности.

Уже в античности было замечено, что обычное воссоздание окружающего мира не интересно, ибо захватывает много случайного. В искусстве привлекает внимание «такое отражение мира, такая его конфигурация, которая ориентирована не просто на правдоподобие, а на выражение глубинной сущности мира, т. е. правды» (5). Под правдой Аристотель понимал возможность проникновения в истинную природу вещей через внешнюю оболочку.

Искусство «добывает» истину через сгущение, уплотнение, модификацию реальной предметности, особую организацию пространственной и временной композиции произведения. Этим объясняется утверждение в эстетике, что бытие художественного образа часто оборачивается более реальным существованием, чем жизнь самой натуры. Произведение искусства, живущее в веках, – это определенный тип художественной целостности, целостность же означает органику, спаянность, взаимопереход всех компонентов (5).

Выраженное косвенно заряжает сильнее

Эстетика и художественная практика подтверждают, что «все, выраженное опосредованно, косвенно, способно заряжать нас более сильной эстетической энергией, чем то, что излагается прямо и непосредственно». Человек от встречи с искусством ждет наслаждения и желает «обрести устойчивость в этом мире», прожить несколько жизней, ставя себя на место другого, «углубить в себе меру понимания окружающего». Для человека важны «художественные образы и модели поведения, сообразно которым он мог бы строить свою жизнь» (5, с. 163–164). Имидж связывает людей благодаря рефлекторным, неосознанным оценкам.