Читать «Код Маннергейма» онлайн - страница 179

Суровая простота «Авроры» звучала диссонансом строгому великолепию петербургских набережных.

Декабрь 1917 г., Хельсинки

…Я вернулся к дневнику азиатского путешествия, потому что события последних недель связаны со случившимся в Тибете почти десять лет тому назад. Все эти годы служебных странствий — сперва в Польше, где я командовал полком и кавалерийской дивизией, и позже, на фронтах Мировой войны, — меня не оставляла тайная надежда. Я предпринимал попытки разыскать дорогую моему сердцу Екатерину.

Тяжким бременем не уплаченного долга сопровождала меня невозможность вернуть в Лхасу волей случая оказавшуюся у меня реликвию.

Летом 1917 года я получил звание генерал-лейтенанта и был назначен командующим VI кавалерийского корпуса, в который входила и бывшая моя 12 дивизия.

Корпус вел оборонительные бои в Трансильванских Альпах. Обстановка на фронте и в России в целом создалась тяжелая и взрывоопасная.

Революция распространялась как лесной пожар. Повсеместно царствовала анархия. Солдатские советы проводили бесконечные митинги. Командиры, озабоченные порядком во вверенных им частях, подвергали свою жизнь опасности — офицеров арестовывали и даже расстреливали. Дезертирство подтачивало силы армии. Военное руководство бездействовало.

Обнадеживающие перемены появились лишь с назначением моего друга генерала Лавра Корнилова командующим Юго-Западным фронтом. С целью наведения порядка он применил суровые меры — запретил митинги, создал специальные подразделения для отлова дезертиров. Нерешительные командиры безжалостно увольнялись. Восстановили военные трибуналы с правом вынесения смертных приговоров. Это принесло плоды — паническое бегство частей прекратилось, наступление противника остановили.

Но ситуация в войсках ухудшалась с каждым днем, и я все яснее понимал бессмысленность дальнейшего пребывания на службе в российской армии.

Принять окончательное решение помог случай. Однажды во время лихой скачки подо мной убили жеребца. Выстрел раздался со стороны позиции, занятой русскими частями. При падении я сильно повредил ногу и, воспользовавшись этим происшествием, получил направление на лечение в Одессу.

С грустью попрощавшись с наиболее близкими и доверенными офицерами, я поблагодарил их за верную службу и в сопровождении Григория Малоземова покинул фронт.

В шумной и веселой Одессе, как это всегда случается с прифронтовыми городами, собралась самая разнообразная публика. Среди постояльцев гостиницы «Лондон», где я остановился, была представительница британского Красного Креста леди Мюриель Паджет. Она уговорила меня принять участие в сеансе предсказаний своей приятельницы-ясновидящей. С большим недоверием относясь к подобным «чудесам», я все же согласился.

Меня ввели в комнату, где лицом к стене сидела женщина. Я передал записку с вопросами ее ассистенту. Вначале она рассказала о моих дочерях. Анастасия в то время находилась в Лондоне, а Софи — в Париже, и долго я не имел о них никаких известий. Из ее ответа следовало, что у дочерей все хорошо. Зато о моем будущем ясновидящая рассказала немало удивительного: