Читать «Монахи. О выборе и о свободе» онлайн - страница 42

Бегство

–  Ваше мнение о России тогда изменилось?

– Безусловно. Еще до вхождения в Церковь мое первое знакомство с Православием уже позволило мне совершенно новыми глазами посмотреть на родину…

– А когда уезжали, какими глазами смотрели?..

– Я уезжал на волне настроения, возникшего еще в 1960-1970-х годах среди российских евреев, фоном которого была неприязнь, если не сказать ненависть, выезжающих к своей стране. С одной стороны, просто неприязнь оттого, что «все у нас плохо», с другой стороны, национальный вопрос: мы евреи, а они такие-сякие, нас не любят, нас гонят. И это все раскручивалось отчасти целенаправленно, отчасти естественным путем – просто из-за внутреннего озлобления людей.

–  У вас как было? Уезжали – с ненавистью?

– Нечто среднее. Будучи молодым человеком, весьма непросвещенным, недалеким, я следовал за всеми. Как все – так и я. В Москве я жил с бабушкой и дедушкой и, пока они были живы, отодвигал вопрос об отъезде. Дедушка умер в 1976 году, бабушка – через два года после него, и меня уже ничего не держало. Моя мама настаивала на том, чтобы я ехал: ей виделись ожидающие меня там «молочные реки, кисельные берега». Ну и все, я поддался.

–  Вы отдавали себе отчет, что уезжаете из России навсегда, или надеялись вернуться?

– Я думал, что обратного пути нет. Понимаете, сегодняшний русский путешественник или эмигрант сильно отличается от эмигранта 1980-х годов. Тогда, уезжая за границу на постоянное место жительства, люди ощущали, что их корни отрываются полностью. Это воспринималось как разрыв навсегда, жизненная травма: «со всем прежним покончим, все поломаем!» Я прекрасно помню это. Письма на родину еще можно было писать, общаться таким образом с матерью, братом. Все остальное – нет. Так что у нас было полное ощущение, что все, черта подведена, обратно пути нет.

Я уезжал осенью 1985 года с женой и двумя детьми. До 1967 года уехать из Советского Союза было все равно, что сейчас улететь на Луну – это существенная характеристика тоталитарного режима, который создавал закрытую среду, изоляцию. А так называемая Шестидневная война (война между Израилем, с одной стороны, и Египтом, Сирией, Иорданией, Ираком и Алжиром – с другой. Продолжалась с 5 по 10 июня 1967 года. – Примеч. ред.), в которой Израиль одержал победу, послужила катализатором еврейского национального духа – дорожка к эмиграции открылась и для российских евреев. Уезжали по официальной причине – «воссоединение семей». Получали приглашение из Израиля, подавали заявление о том, что хотят воссоединиться с каким-то липовым дядей, семиюродной тетей, и их потихонечку выпускали. А дальше – кто-то ехал в Израиль, кто-то в Соединенные Штаты Америки, кто куда. Для Америки этот процесс был очень выгоден как инструмент подрыва здешней структуры: людей выманивали из-за «железного занавеса» – из Советского Союза и из других соцстран, – они получали статус политических беженцев со всеми материальными привилегиями, и тем самым создавался сильный противовес тому, что происходило здесь.