Читать «Интеллигенция (февраль 2008)» онлайн - страница 49

Дмитрий Ольшанский

Верховенский-папа, Верховенский-сын

Проповедники девяностых и проходимцы двухтысячных

Степана Трофимовича постигло окончательное fiasco. На последнем чтении своем он задумал подействовать гражданским красноречием, воображая тронуть сердца и рассчитывая на почтение к своему «изгнанию». Он бесспорно согласился в бесполезности и комичности слова «отечество»; согласился и с мыслию о вреде религии, но громко и твердо заявил, что сапоги ниже Пушкина и даже гораздо. Его безжалостно освистали, так что он тут же, публично, не сойдя с эстрады, расплакался.

Достоевский.

В самом центре Москвы, в глубине Пушкинской площади, против бывшего Страстного монастыря и поблизости от конторы редакции «Московских новостей», опять-таки бывшей, находится замечательный книжно-журнальный ларек. Товар, выставленный в его витрине, не имеет ничего общего с ассортиментом всех прочих лавок аналогичного предназначения, расположенных поблизости; люди, подходящие к нему, решительно отличаются от прохожих, задерживающихся у банального газетного павильона.

Известно, как происходит ныне торговля печатным словом - на той же Пушкинской площади, стоит лишь отойти пару шагов в сторону. Молодящийся господин тщательно скрываемого возраста покупает веселый журнал с многообещающего вида данаями и галатеями, бойкая старушка интересуется астрологическим прогнозом на ближайшую тысячу лет, дважды разведенная женщина забирает все сочинения писательницы, которая, как правдиво написано на обложке, была разведена трижды, и, наконец, надменно-неуверенный в себе младоменеджер уносит в свой офис глянцевый том, на страницах которого столпы паркетного общества позируют вперемежку с изречениями самого непримиримого, фрондерского свойства. Младоменеджер горд: теперь он тоже бунтует.

И только тот самый, единственный в своем роде ларек являет собой совершенно иную картину. На прилавке выставлены «Химия и жизнь» вместе с «Наукой и жизнью», рядом мемуары троцкистов, баптистов и недобитых дворян, одинаково проведших 25 лет на известном отдалении от вольных граждан. С репрессированными соседствуют академик Сахаров, либеральный священник Шмеман, а также документы каких-то давно забытых судебных процессов 1924 года и расстрелянных рабоче-крестьянских восстаний против рабоче-крестьянской же республики. Тут и жизнеописания великих князей, жандармов-дубельтов и сомнительного толка борцов за «свободу России от большевизма», нашедших время и место побороться за нее в Восточной Европе и на Украине, году в 1941-1942-м. А возле них - брошюра несломленного 75-летнего доктора философских наук «В новый век - с новым социализмом!», и обстоятельные «Преступления лубянской клики», и «Еще раз о Горбачеве», и «Новый мир», и письма важных литературных старух, и Мандельштам, «Иностранная литература», и опять Мандельштам. Покупатели - под стать товару. - Видели уже статью Солженицына о Февральской революции? - интересуется потрепанный дядечка с дипломатом у седого и высокого старика в аккуратном, невесть каких годов пиджаке, только что получившего из рук продавца нужную книгу. Кажется, это статьи какого-то знатного экономиста. «Остановка в пути: временные неудачи рыночных реформ в России» - так она называется.