Читать «Интеллигенция (февраль 2008)» онлайн - страница 125

Примерно так думает советский интеллигент до самого 1991 года, а потом - бац! - и торжествуют Комар с Меламидом: Дзержинский вмиг становится артефактом, отправляясь в музей, и даже не вполне в музей, а в музейный двор, в сени, в людскую высокого искусства на Крымском валу. Вслед за Дзержинским валятся барьеры и занавесы, причем не только железные, но и торговые, народно-хозяйственные. Гайдар, ненавидимый простым народом за интеллигентность, мечет на всероссийский стол сырокопченую колбасу, масло, сыр, ликер «Амаретто» и спирт «Royal» - последнее для неблагодарного народа. Я отворил им житницы, я злато рассыпал им, они ж меня, беснуясь, проклинали. Кухонные гарнитуры вот-вот поступят в свободную продажу, пока же на них все еще существует рудиментарная запись, но это уже, шутит интеллигент, отрыжка социализма, кхе-кхе. Шутит он, надо сказать, в троллейбусе № 28, который везет его ранним морозным утром в магазин «Интерьер» на Ленинском проспекте, где он ставит галочку, приближающую его к этой кухне. «Даже если очередь подойдет раньше, чем начнется свободная продажа, свои не обманут, это уже не советская очередь», - думает интеллигент по дороге назад. Мэром Москвы работает доктор экономических наук Попов, мэром Питера - доктор юридических наук Собчак, интеллигенты, белая кость, межрегиональная депутатская группа. В один прекрасный день запись у входа в мебельный магазин «Интерьер» упраздняется: приехал - ан нету. И кухни все разобраны. Вот она, свободная продажа, вот он, рынок, вот звериный оскал капитализма. Мещанская досада охватывает интеллигента. Попов уступает место своему заместителю.

В течение последующих лет, на журналистском сленге именуемых «ельцинской эпохой», а в среде политиков новой волны - «преступными 90-ми», интеллигент наблюдает за последствиями того самого кризиса, который он, согласно Умберто Эко, собственными руками и устроил. Наблюдает с разных позиций: сначала с позиции переводчика-синхрониста в фирме по торговле просроченными продуктами питания, на каковую его взяли аккурат в тот самый момент, когда жить на институтскую зарплату стало невозможно. Потом с позиции преподавателя частного лицея, куда он сам ушел после того, как торговля просроченными продуктами приказала долго жить: не санэпидемстанция была тому виной и не прокуратура с гражданином начальником, а неподъемный кредит, взятый владельцем компании у банка с братками, однако неправильно вложенный. Из частного лицея кривая вывозит его в благотворительный фонд - споксменом, отвечающим одновременно за связи с зарубежными коллегами, откуда ему открывается настоящий кризис, нешуточный. Очкарик Кириенко обрушивает на православную Русь страшный масонский меч Джорджа Сороса, филантропа, а на деле - финансового махинатора. Только ему, интеллигенту, становится понятна конечная цель этого господина, которому на всех портретах не хватает лишь цилиндра, пририсованного и раскрашенного в цвета американского флага Кукрыниксами. Расплодившиеся по всей стране после 1998 года соросовские профессора, получатели заморской стипендии сотрудники бывших советских вузов, вызывают и усмешку, и горечь. «Это же промышленный шпионаж», - с ужасом думает интеллигент, сидя в своем уцелевшем после кризиса зарубежном фонде, и все сильнее и сильнее ощущая угрызения совести. Где же вы теперь, друзья-однополчане?Тем временем страна оправляется от дефолта, и интеллигент на свою небольшую, в общем-то, зарплату, уже через год покупает новую стиральную машину, утюг для жены, тостер и микроволновку, и даже новую газовую плиту, не требующую спичек, зажигающуюся самостоятельно, красивую, итальянскую. «Ничто не укрепляет и не украшает дом так, как новая бытовая техника, чувство такое, будто в новую квартиру переехал», - думает и даже говорит интеллигент, а потом снова думает, что неплохо бы написать об этом какую-нибудь работу, статью о роли, образе и значении газовой плиты в современной семье, в жизни человека миллениума. И даже делает какие-то пометы в блокноте, как впоследствии выясняется, небесполезные: случайная встреча за ланчем с бывшим однокурсником, заделавшимся редактором глянцевого издания, оборачивается вскоре возможностью публикации. Через месяц статейка интеллигентного эксперта появляется в интерьерном журнале, рядом с короткими нагловатыми рекомендациями, по каким критериям следует выбирать бытовую технику и кухонную мебель. «Кухонную мебель, кухонную мебель, кхе», - шепчет губами эксперт, получив авторский экземпляр издания и вспоминая свой опыт периода первоначального накопления капитала - с магазином «Интерьер» и очередью по записи. Теперь-то его не проведешь, теперь ему известны критерии. Журнал неумелый, глупый, с заголовками в стиле «Каждой утвари - по паре», но в принципе в чем-то полезный. «Почему, почему?» - спрашивает интеллигент-потребитель самого себя. И самому себе отвечает: «Потому что Россия не приблизится к Западу, покуда не примет западных стандартов, а легче и проще всего перенимаются именно стандарты потребления; надо же с чего-нибудь начинать». И пишет об этом следующую работу в следующий журнал.