Читать «Утраченные иллюзии» онлайн - страница 16

Бальзак отдал дань стародавней мечте о, прекращении идейных раздоров, о союзе мыслителей для блага страны и человечества. Некоторые из членов кружка придерживаются противоположных политических и философских систем, но вместе с принципиальностью их отличает терпимость, и они уважают убеждения друг друга. Для ряда черт внешности и духовной личности д’Артеза моделью был сам Бальзак.

Люсьен, «преисполненный добрых намерений, которые неизменно завершались дурными поступками», предал д’Артеза, как предал он и Давида Сешара, чья горькая история заполняет третью часть романа. Исследование превращения духа в товар пополняется историей изобретателя и отторгнутых от него плодов его работы. Появилась новая россыпь персонажей, от подмастерья до честолюбивейшего адвоката, которыми, по-разному их подкупив, воспользуются братья Куэнте против Давида. Бальзак создает драматические перипетии неравного поединка изобретателя с фабрикантами, выясняя до конца и совершенно конкретно, что закон не на стороне права и творческой мысли; малая толика коварства превращает закон в послушного слугу богатства. Жертву через ряд ступеней приводят к вынужденному отречению. В предисловии к третьей части Бальзак сделал интересное признание: он смягчил горечь, которая должна была остаться в душе его героя еще и через десять лет после краха.

К концу повествования происходит нечто необычное для финалов: в роман вступает новое лицо с огромным внутренним зарядом, мнимый испанский священник и дипломат Карлос Эррера. Это не кто иной, как Вотрен, который, «подобно позвоночному столбу», связывает романы «Отец Горио», «Утраченные иллюзии» и «Блеск и нищета куртизанок». Его встреча с Люсьеном и красноречие совратителя, сама излагаемая им философия истории для каторжников и дипломатов знаменуют — вместо привычного в конце затухания действия — новый взрыв повествовательной энергии в произведении, которое является частью большой панорамы «Человеческой комедии». В романе «Блеск и нищета куртизанок» (1838–1847) после нового мнимого взлета, после отчаянной борьбы за Люсьена между дном общества и его верхушкой, между каторгой и машиной правосудия упадет вниз кривая судьбы Люсьена де Рюбампре, и эта судьба завершится.

Автор назвал «Утраченные иллюзии» драмой, один из исследователей назвал поэмой. Высоко объективный суд, который творит Бальзак над героями, освещая их со многих сторон и в многообразной обусловленности их поведения, выливается в драматическую форму. В процессе художественного познания, далеко опережающего свое время, рождается патетическое звучание романа: взволнованность авторского голоса, особая патетическая ирония как человечное выражение иронии самой жизни, самой истории; порой — интонации гимна.

Как бывает с глубокими произведениями искусства, уже одно заглавие романа стало символом, многозначным, подобно всякому символу. «Утраченные иллюзии» — это отрезвление от наивно-юношеских, поверхностных представлений о жизни. Это и — шире — символ исторического опыта после революции конца XVIII века, того трезвого знания о буржуазном обществе, которое должно было сменить иллюзии просветителей, еще неясно рисовавших себе это общество и ожидавших от него свободы и равенства. Такое трезвое знание — условие и залог верного взгляда на будущее.