Читать «Вначале их было двое (сборник)» онлайн - страница 239

Да и не одни они. Упорнее и дольше всех поджидал Миру Давид. Он уже давно жалел о том, что повздорил с ней, и хотел как-нибудь загладить размолвку и помириться. Однажды он подстерег ее на пути домой и подошел к ней. Ему очень хотелось рассказать, как он тосковал, как ждал писем, как был огорчен и обижен, не получая от нее ни строчки. Но Давид не знал, как выразить свои чувства. Больше того, он стыдился их, полагая, что тосковать по девушке — это мещанство.

И вот пока он колебался, идя рядом с нею, Мира сама завела речь об их дружбе.

— Мы были и останемся друзьями, Давид, — сказала она.

Давид робко положил руку на плечо девушки и попытался обнять ее, но Мира смутилась, покраснела и отвела его руку. Давид пристыдил ее — это, мол, не по-комсомольски, по-мещански. Он стал ей говорить о новых взглядах на отношения между парнями и девушками и закинул словечко о том, что хотел бы стать самым близким ей человеком.

— Самым близким? — переспросила Мира, опустив глаза, как бы чувствуя себя виноватой перед Давидом. — Нет, самым близким уже стал мне другой.

— Почему же ты ничего не говорила до сих пор? Скрывала?.. — с обидой в голосе упрекнул ее Давид.

— Как-то не пришлось… Кажется, я тебе о нем говорила, — оправдывалась Мира.

— А кто он? Хороший парень? Комсомолец?

— Да, мы с ним вступали в комсомол в одно время.

— Ну, значит, он еще молодой, не закаленный комсомолец, совсем зелененький. А как у него с психологией?

— Он умный парень, и психология у него наша.

— Что это значит — наша? Пролетарская психология?

— А как же, конечно. Он сапожник.

— Сапожник?.. Э-э-э, значит, не совсем пролетарская психология. Ему еще вариться и вариться в пролетарском котле.

В этот вечер Давид с болью в душе простился с Мирой.

Через некоторое время он ушел в армию, а когда демобилизовался, Мира была уже замужем за сапожником Фалей Плином, о котором она ему говорила в тот памятный вечер. Да и сам он вскоре женился на девушке из соседнего колхоза. Но пути их все же не разошлись, дружба продолжалась. По праздникам они ходили друг к другу в гости — Мира с мужем и Давид с женой. А когда Мирин муж погиб на войне, Давид, который к тому времени был уже председателем колхоза, стал все больше интересоваться ее жизнью, ее нуждами, стал помогать ей, и дружба их крепла и крепла.

И теперь, когда Мира получила письмо от дочери и нуждалась в совете, она пошла прямиком к своему старому, верному другу.

— Ну, смелей заходи. Что стоишь и оглядываешься, словно чужая? — позвал Миру Давид, завидев ее у порога. — Что у тебя слышно? Зачем пришла?

И в глазах Давида вспыхнула ласковая улыбка, озарив его широкое обветренное лицо от темных, тронутых серебром усов до лучистых, расходящихся к вискам морщинок.

Мира подошла к столу и присела.

Над столом висела пожелтевшая фотография, снятая еще в первые годы существования поселка, и с нее смотрел на Миру молодой комсомолец Давид в кожаной куртке. Казалось, вот-вот с этих губ сорвутся пламенные слова о мировой революции.