Читать «Сплоченность (Перевод с белоруского)» онлайн - страница 15

— Собака! Повод нашел. Нет, не только пленных он искал… Знаю, давно ему не терпится проверить наш двор, — сказал Борис и, встав из-за стола, начал раздеваться. — А эти трое… рассказали что-нибудь о себе?

— Ничего. Только один, тот, что тебя знает, крикнул, когда выбегал из хаты, что он работал шофером в Калиновке.

— Гм… Мало ли было шоферов в Калиновке? И в нашей МТС, и на предприятиях, и в учреждениях… А может быть, они совсем и не пленные?

— Бог их ведает. В душу ведь к ним не залезешь. Может, и обманули… — Мать вздохнула и задумчиво прибавила: — Теперь не разберешь, кто — от души, а кто таится. Вот заходили к Макару люди из Бугров. Поросят покупали. Рассказывали, будто у них в деревне и в Выгарах партизаны были, целым отрядом проезжали.

— Когда?

— Вчера. Сходить бы в Бугры, к Параске, может и больше узнали бы.

Трое неизвестных и партизаны. Какая может быть между теми и другими связь? Кто эти неизвестные? Может быть, как раз и есть те, кого он с таким нетерпением ждет каждый день? Неотвязные думы долго не давали ему уснуть.

5

Когда Андрей Перепечкин и Сандро Турабелидзе убили конвоира, который гнал их и Никодима Космача на работу, они повернули в поле и дальше пошли глухими, бездорожными местами. Идти было трудно. Порывистый ветер валил с ног голодных, обессиленных людей. Слабость разливалась по телу, в глазах вертелись зеленые круги.

Ноги у Андрея так окоченели, что он их уже не чувствовал. Грязные, заскорузлые портянки, рваные башмаки с крагами, которые кинул ему в лицо гитлеровец, отобравший у него в лагере сапоги, — где тут быть теплу? Нестерпимо холодно было в летних штанах, латанных-перелатанных, не грела и поношенная фуфайка. Два его попутчика одеты были не лучше. Все они опустили края выцветших пилоток, натянули их на уши. Они не знали, куда девать свои руки: то засовывали их в карманы, то грели за пазухой, то прятали в рукава. Измученные, опухшие от холода и голода, они шли напрямик через заросли кустарника, обходя деревни.

— Ноги задубели, нет сил идти. Что будет, то будет, давайте завернем в деревню. Только бы отогреться, поесть. За тепло и кусок хлеба все отдам, — дрожа, умоляюще произнес Никодим Космач.

— Ах, шени чириме! Зачем в деревню? Там фашист, полицай. Я обратно в лагерь не хочу, — почерневшими губами шептал Сандро, едва передвигая ноги, на которых были одни тряпки, обмотанные телефонным проводом.

— Потерпи, дядька Никодим. Проберемся в дальние села, где фашистов нет, обогреемся, подкрепимся и дальше. А пока и в самом деле не мешало бы немножко отдохнуть. Давайте вон туда, в затишек, — показал Андрей в сторону густого ельника.

Они остановились, с минуту постояли молча. Потом, взглянув на Никодима, Андрей сказал: