Читать «Марки. Филателистическая повесть. Книга 1» онлайн - страница 52

– Я имею ввиду принцессу Диану.

– Позвольте-позвольте! – воскликнул Горький и полез в карман за блокнотом, – Я всё стараюсь записывать.

– Вы и впрямь настоящий писатель. За это я вас и люблю, Буревестник. Никогда не стоит сбрасывать со счетов человека, прекрасно осведомлённого о целях нашей поездки, пусть и не пролетарского происхождения.

– Вам бы всё смеяться надо мной. Рассказывайте же дальше, дорогой друг.

– Я заподозрил Диану, принцессу Уэльскую. Думаю, она решила протянуть нам руку помощи. А в качестве поверенного в делах решила использовать старый надёжный вариант: бесстрашную Мэри Рид, со страницы марок британских колоний. Поэтому внизу письма я приписал: «Большое спасибо и мой восторг восхитительной Диане».

– Как же эта Рид нашего Семёна Михайловича отделала! – покачал головой Горький.

– Вы не знаете женщин, Буревестник. Это не Рид его отделала, а Диана свела с ним счёты на свой манер. Теперь принцесса с Будённым квиты.

– Вы полагаете, дорогой профессор, это была спланированная месть принцессы?

В ответ изобретатель радио мог только неопределённо пожать плечами.

– Кто их разберёт, женщин? Где у них тонкая месть и расчёт, а где игра? Внешность и в нашем альбоме бывает обманчивой, а знание истории помогает избегать досадных оплошностей. Красный эсквайр попал, как кур в ощип.

И оба приятеля громко захохотали.

После событий, случившихся в номере «Лэнгхема» и последовавшего долгожданного объяснения с Маркони, планы членов экспедиции были изменены. Петербургскому профессору Попову больше не хотелось оставаться в Лондоне ни минуты. Он заявил, что узнал всё, что хотел бы знать, и видеть перед собой лицо претендента на роль создателя радиоприемника не желает. Будённого уже давно тянуло в имение миссис Бейден, а Горький размышлял о прогрессе человечества и вносил изменения в уже написанные ранее книги. Поэтому наши герои, которых мы оставили одних в роковую минуту, уладив дела с полицией, посовещались меж собою и решили разделиться. Профессор и его верный угловатый спутник приняли решение посетить Нью-Ланарк и осмотреть изобретение совсем иного рода – поселение великого Оуэна. А маршалу предоставить полную свободу, лошадей и свежий воздух. Расставание было недолгим. Друзья пожали друг другу руки и обнялись. Автор оставляет прославленного маршала в альбоме одного, с тем, чтобы направиться далее вместе с другими двумя участниками лондонской экспедиции.

Часть пути в Нью Ланарк была преодолена на поезде и лишь последний отрезок – в возке. В поезде между писателем и учёным произошёл небольшой спор, который Автор спешит предоставить на суд читателя. Вызван был он замечанием профессора по поводу устройства британских железных дорог.

– Я вовсе не случайно решил отправиться в путешествие по железной дороге. Великолепное британское изобретение, и, смею вас уверить, оно получит огромное развитие в России, где пространства так бескрайни, – заметил профессор, наблюдая за быстрой сменой ландшафта за окном.

– Уже получила. Взять хотя бы Николаевскую дорогу, – подтвердил Горький.

– Да, в последнее время и у нас, и у них научились быстро строить. Однако же в Лондоне уже несколько вокзалов, а Британия мала. Будущее принадлежит странам крупным, с более многочисленным народонаселением. Вот увидите, Британия скоро скатится с вершины своей славы.

– Или же произойдёт социальный взрыв, а к власти придут массы, – ткнул в собеседника пальцем писатель.

Попов отрицательно покачал головой:

– Массы к власти прийти не могут по определению.

– Но вы же сами отметили, дорогой Александр Степанович, что с вершин одна дорога, вниз. Колоний им не удержать, их империя уже сейчас сыплется, как карточный домик. Значит, впереди революция.

Наши герои рассматривали мелькавшие за окном разбросанные там и тут жилые постройки, разглядывали местных жителей. Если самих путешественников можно было отнести к людям привилегированного положения, то есть, дающего право судить о других с некой отстранённостью, то взгляды путешествующих на увиденное расходились противоположно. Попову окрестный пейзаж нравился, на Горького он нагонял тоску и грусть. Всё же, как это удивительно, что одни и те же явления и вещи способны в разных людях вызывать противоположные чувства!

– А я вам заявляю, никакой революции не будет.

– Поглядите на англичан, они и сейчас придумывают себе развлечения, вроде кинематографа, а к чему? Я вам отвечу, чтобы не видеть того, что творится вокруг: упадка, разложения, – с жаром бросился в атаку Горький. – Капиталисты обречены, впереди социальный взрыв!

– Капиталисты были бы обречены, дорогой Буревестник, будь они идиотами, но Британия управляется крайне ловкими мошенниками. Выход у них есть. Им следует измениться.

– Что это значит? Им и сейчас нелегко, а скоро нечего станет есть. Богатые становятся ещё богаче, бедные беднее! – почти кричал Горький.

– Вы же сами, – задумчиво глядя за окно, размышлял вслух Попов, – вы же сами не так давно рассказывали мне про Гайд Парк и уголок оратора Speakers corner. Когда в Лондоне начались волнения и даже любимый вами Карл Маркс предрекал скорое начало революции, правительство пошло на эту гениальную меру. Открыли уголок оратора. Приняли специальный закон, и что же? Волнения разом стихли, будто и не было призывов к свержению власти. Когда вы говорите мне о нищете и упадке, не я отвечаю вам, заметьте, а сама британская система управления отвечает. Только такое государство и имеет шанс выжить, которое умеет приспособить систему управления к кризису. Пока общество готово идти на социальные эксперименты, бунта не будет.