Читать «Два брата» онлайн - страница 11

— Неочевидность повода еще не означает ненужности дела, — ответил ребе, с готовностью принимая от Вольфганга стаканчик шнапса.

— Именно! Вот видишь! — возликовал герр Таубер, словно раввин изрек великую и неоспоримую мудрость. — Фрида, есть такая вещь, как традиция, и отказ от нее гибелен. Если из фундамента выбить все камни, дом непременно рухнет.

Вольфганг взял малышей в охапку и пристроил к себе на колени:

— Слыхали, ребята? На ваших херках зиждется здание.

— Заткнись, Вольф! — прошипела Фрида, не сдержав, однако, улыбки.

— Да будет вам, папаша! — не унимался Вольфганг. — Чего так усердствуете? Не так уж вы набожны. Когда последний раз были в синагоге?

— Мы делаем что положено, — рыкнул герр Таубер, а раввин, важно кивавший на каждую реплику, не отказался от второго стаканчика. — Точно так же православный грек дымит ладаном, а католик жует облатку, прекрасно сознавая, что это не тело Христово. Так положено. И это достаточный повод. Традиция связывает человека с его прошлым. Чтит старейшин и создает основу. Благодаря традиции Германия стала великой державой.

Вольфганг опять фыркнул.

— Нет никакого величия, Константин. — Он прекрасно знал, что тесть не выносит этого панибратского обращения, предпочитая «герр Таубер» или «папа». — Германия — немощный банкрот, оголодавший полоумный калека. Будь она собакой, ее бы стоило пристрелить.

Константин Таубер вздрогнул. В 1914 году ему было далеко за сорок, однако он отличился в Великой войне и заслужил Железный крест, всегда украшавший его военную форму, а при малейшем поводе и цивильное платье.

— Ты со своими левацкими дружками хоть в лепешку расшибись, но Германия была и вновь станет великой, — гневно сказал герр Таубер.

— Вольфганг не левый, папа, просто он любит джаз, — вмешалась Фрида.

— Это одно и то же, — ответил Таубер. — Только левак откажет сыновьям в их наследном культурном праве.

— Что? При чем тут херки? — удивился Вольфганг. — Еще какое-то право приплел.

— В присутствии моей дочери и раввина прошу следить за выражениями! — прогремел Таубер.

— Я у себя дома, приятель, и говорю что хочу.

— Хватит! — рявкнула Фрида. — Только что я родила двойню. Нет воды. Нет тепла. Нет света и продуктов. Нельзя ли вопрос крайней плоти перенести на потом?

Раввин печально покачал головой:

— Потом не годится, фрау Штенгель, ибо обрезание должно совершаться на восьмой день, если нет угрозы здоровью ребенка, — так сказано в Писании.

— Есть угроза здоровью, — заявила Фрида. — Воды-то нет.

— Три тысячи лет мы обходились без воды, а равно тепла и электричества, — ответил ребе Якобовиц. — Боюсь, дорогая, вопрос стоит так: сейчас или никогда.

— Значит, никогда, — отрезала Фрида. — Пока не дадут воду, обряда не будет.

— В таком случае, твердая рука больше не требуется, — оживился Якобовиц. — Герр Штенгель, позвольте обеспокоить вас на предмет шнапса.

Вольфганг печально взглянул на ополовиненную бутылку, однако традицию гостеприимства он чтил.

Когда на лестнице стихли неуверенные шаги ребе и поступь герра Таубера, супруги посмотрели друг на друга и усмехнулись, но невесело: каждый знал, о чем думает другой.