Читать ««Если», 2009 № 08» онлайн - страница 174

— Я тоже, Ёсио, — тихо произнесла Лидия, — я тоже.

С минуту они стояли и молча смотрели друг другу в глаза.

Виктор отвернулся, глядя куда-то в сторону.

— Прощай, Ёсио, — сказала Лидия.

— До свидания, Лида, — ответил Ёсио.

Потом он подошел к микробиологу:

— До скорого, Виктор.

Они пожали друг другу руки, Ёсио повернулся и быстро пошел прочь. Пару раз мелькнув среди деревьев, фиолетовая фигура исчезла из вида.

Лидия и Виктор переглянулись и, не говоря ни слова, зашагали к станции.

Лес провожал их взглядом тысячи глаз. □

Вл. ГАКОВ

ВЕЛИКАН-ЛЮДОВЕД ИЗ СЕНТ-ПИТЕРСБУРГА

____________________________________________________

Следовало бы добавить для пущей интриги: «фамилии не имеющий». Энтони — на самом деле не фамилия, а имя популярного писателя, которого мы знаем как Пирса Энтони. В этом месяце он празднует свое 75-летие и последние полвека безвылазно обитает в окрестностях Санкт-Петербурга. Речь, разумеется, не о нашей Северной Пальмире, а о знаменитом «курорте пенсионеров» в тропической американской Флориде. Пишется несколько по-иному, но зато пальм-то как раз там немерено! Что же касается обидного прозвища «великан-людовед»… так ведь Энтони сам предлагал называть себя огром — великаном-людоедом из валлийского и кельтского фольклора.

Как оказалось, первый переведенный на русский язык рассказ был лишь незначительным эпизодом в творчестве нашего «людоведа», а «великаном» в англоязычной фантастике его сделали совсем другие произведения.

Когда 6 августа 1934 года, в семье английских квакеров Альфреда Джейкоба и Нормы Шерлок, живших в Оксфорде, родился сын, ему от родительских щедрот перепало сразу три имени — Пирс Энтони Диллингэм. Так что с псевдонимом и фамилией того самого зубного врача все вроде бы ясно.

В остальном родители не баловали будущего писателя вниманием, его юные годы безоблачными не назовешь. Пирсу Джейкобу не исполнилось пяти, как семья неожиданно перебралась в Испанию. Однако не сам отъезд произвел на мальчика впечатление, а шокирующее открытие, — женщина, к которой он успел привязаться как к матери, оказалась всего-навсего нянькой! Родители были вечно заняты, и он их почти не помнил. «И пришлось, — вспоминает писатель, — тащиться куда-то за тридевять земель в компании мало знакомых мне людей, коих теперь полагалось величать родителями». К слову сказать, вечно занятые своими делами отец и мать так и не стали для Пирса родными людьми. А после того, как в 1940 году Альфред Джейкоб был арестован франкистами, чудом выбрался из тюрьмы и, не желая искушать судьбу, вывез семью в Америку, родители развелись. И чуть раньше умерла от рака 15-летняя двоюродная сестра Пирса Джейкоба. Так он встретил свое совершеннолетие…

Не стоит поддаваться соблазну выискивать в каждом факте биографии какой-то символический подтекст. Но постоянное и неослабевающее внимание уже взрослого писателя Пирса Энтони к больным, одиноким и обездоленным детям вряд ли представляется случайным.

Испанские впечатления, постоянные семейные переживания, как ни странно, привели не к ожидаемой замкнутости подростка, а напротив — вызвали в нем редкую жажду жизни. Которая органически трансформировалась в постоянное желание высказываться — иначе говоря, писать! «Когда мне было шестнадцать, и самый близкий мне человек — двоюродная сестра, которой бы жить да жить, — умер, мне это показалось вдвойне несправедливым: скорее уж, я должен был уйти… После подобных потрясений любому жизнь покажется даром, от каких не отказываются. Прибавьте к этому внутреннее стремление и самому понять, и другим рассказать: почему же я все-таки остался жив? — и моя дальнейшая судьба была предопределена. Я стал убежденным вегетарианцем — тоже своего рода протест против смерти — и начал писать, благо с детства умел внятно излагать свои мысли».