Читать «Золотце ты наше. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги (сборник)» онлайн - страница 263
Пелам Гренвилл Вудхаус
Однако мистер Кармоди думал не об этом. Мрачно глядел он на траву и цветы, но больше всего его раздражали птицы. Их шумная прыть казалась ему неуместной и назойливой. Особенно досаждал дартфордский щегол (Melizophilus Undatus Dartfordiensis), который, чем сидеть в Дартфорде, не поленился, из чистой вредности, отправиться в Вустершир. Сверкая ярким жилетом, уместным в зимнюю пору, но совершенно безвкусным теперь, он прибыл за пять минут до шести, сел на тот же подоконник и воззрился на соседа, склонив головку набок. «Не может быть», – определил он, улетел в кусты, к насекомым, вернулся в десять минут седьмого и тихо продолжил: «Может не может, а
Занявшись догадками и едой, он оставил сквайра в покое, но минут через 15 перепорхнул к его локтю и начал с того, чем кончил: «Нет, что же это такое?»
Самый вид сытой птицы оказался для голодного Кармоди последней соломинкой. Замахнувшись на пернатого нахала, он чуть не свалился. Щегол взвизгнул и улетел, словно провинившийся букмекер, а страдалец, дрожа, приник к окну. Время потянулось дальше. В половине восьмого он понял, что не ел с самого детства; и тут раздался свист.
2
Мистер Кармоди осторожно взглянул вниз, преодолевая головокружение. С тех пор как он залез на подоконник, в свисте недостатка не было. К Garrulus Glandarius Rufitergum и Corvus Modedula Spermologus присоединились такие мастера, как Dryobates Major Anglicus, Sturnus Vulgaris, Emberiza Curlus и Muscicapa Striata. Но теперь свистел человек, и в измученной груди шевельнулась слабая надежда.
Сквайр подождал, и вскоре из-за угла показался его племянник Хьюго с полотенцем на шее. Судя по всему, он только что искупался. Как мы знаем, дядя не испытывал к нему теплых чувств, но сейчас обрадовался, словно миллионер посулил ему денег на поле для гольфа.
– Эй! – крикнул он, как кричал гарнизон в Лукноу, торопя шотландских солдат. – Э-э-э-эй!
Хьюго остановился, посмотрел направо, налево, вперед и (обернувшись) назад. Чувства дяди заметно ослабели.
– Э! – заорал он. – А, чтоб тебя! Хью-го!
Племянник посмотрел наверх и застыл на месте, словно позировал для статуи «Юноша, увидевший змею».
– Вот это да! – удивился он, как тот щегол. – Что ты там делаешь?
Благоразумие подсказало сквайру, что корчиться на такой высоте не стоит.
– Не важно, – отвечал он. – Помоги мне слезть.
– Как ты туда забрался?
– Не твое дело.
– Нет, все-таки, в чем тут смысл?
Все еще не корчась, дядя заскрипел зубами.
– Поставь лестницу!
– Лестницу?
– Да, лестницу.
– Какую еще лестницу?
– Такую. Вот она.
– Где?
– Там. Нет, там. Вон там, там, там. Да не там! Та-ам, тебе сказано!
– А, ясно! Действительно, лестница. А теперь что?
– Поставь ее.
– Поставил.
– И держи.
– Держу.
– Крепко?
– Как смертный грех.
– Хорошо. Не двигайся.
Дядя шел вниз, замирая на каждой перекладине. Племянник не унимался.
– Что ты там делал?
– Не важно.
– Зачем ты там сидел?
– Лестница упала.
– А зачем ты на нее полез?
– Не Твое Дело! – заорал Кармоди, сокрушаясь о том, что его брат Юстес не умер бездетным. – Заладил, видите ли! Зачем-зачем-зачем!
