Читать «Правила перспективы» онлайн - страница 20

— Я и не знала, — ответила фрау Шенкель с сарказмом. А может, вовсе и не с сарказмом, с ней, как и с Вернером, никогда не поймешь.

Вернер Оберст пожал плечами и сказал:

— Повыползут из своих щелей и начнут всех во всем обвинять. Если им за это заплатят, конечно.

— Не всех, — возразил герр Хоффер. — Зачем всех обвинять? Смысла нет.

— Конечно, не всех, — ответил Вернер. — Кто догадался придержать еврейчика на черный день, того не тронут.

— Какая мерзость, — согласилась фрау Шенкель. — Ни стыда ни совести у некоторых.

— В общем, — заключил Вернер с неприятной улыбкой, — не ждите от тех, кто вернется, милосердия. Для евреев все едино — око за око, зуб за зуб. Нас так ведь учили, верно?

— Сожжение за сожжение, рана за рану, ушиб за ушиб, — драматическим шепотом проповедника возгласил герр Хоффер.

— В точку, Генрих, — буркнул Вернер.

— Вы же сказали, что русские их прикончат, — сказала фрау Шенкель.

— Кто-нибудь обязательно вывернется. Они живучие.

— Я бы не сказал, что они накопили опыт, — возразил герр Хоффер. — По крайней мере за последнее время. В стрельбе, бомбежках и прочем они понимают не больше нашего. Может, они все позабыли. Если подумать, две тысячи лет прошло.

Вообще-то, до сих пор он об этом не думал.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — отрезала фрау Шенкель.

— У них нет своей страны, — объяснила Хильде Винкель, прижимая руку к губам. — Они космополиты.

— Они обделывали свои дела за нашими спинами, — сказала фрау Шенкель. — Как коммунисты. Половина евреев и есть тайные коммунисты. Они его и придумали. Голыми руками душить будут, как душили христианских младенцев.

— Вот именно поэтому, — продолжала Хильде, не слушая, — международный капитализм так легко заразил весь мир.

Герр Хоффер представил себе темное полированное дерево банков за широкими дверьми на широких авеню.

Стены внезапно содрогнулись, как будто мимо проехал гигантский поезд. Откуда-то посыпалась не то цементная пыль, не то мышиный помет. Они закашлялись, хотя это и не был дым артиллерийского снаряда.

Неожиданно для себя герр Хоффер очень испугался. Подвал напомнил ему склеп. Неживые камни могут с легкостью сомкнуться и превратить подвал в склеп. Плохо. Надо чувствовать себя таким же неживым, иначе стошнит. В камнях и строительном растворе нет ни капли сознания. И в картинах, между прочим, тоже. Если он начнет думать о собственной одушевленности, о жажде жизни, его вырвет от страха.

Затем грустно, будто сочувствуя его растерянности, за дверью раздалось заунывное «мяу», и в подвал скользнул Каспар Фридрих, музейный кот.

— Доброе утро, Каспар Фридрих, — жизнерадостно поздоровались все, словно пытаясь скрыть правду от ребенка.

Каспар Фридрих сразу направился к Хильде и, мурлыча, закрутился у нее на коленях, пробуя их когтями, как будто месил тесто. Его шерсть была в пыли осыпавшегося цемента.

— Тысяча девятьсот сорок пятый год, разрушение Лоэнфельде, — пробормотал Вернер, сложив руки на груди, как делал всегда, когда упоминал исторический факт.

— До этого ведь не дойдет, правда? — сказала фрау Шенкель.