Читать «Миграции» онлайн - страница 143

И Толстой, и Кафка, и французы — от Гюго до Доде — поднимались на Риги, вид с которой был разрекламирован «Бедекером» еще в XIX веке. Над чем вдоволь поиздевался в фельетонной манере в своей книге «Пешком по Европе» Марк Твен, именно благодаря этому совершенно культовый в этой части Швейцарии писатель. В течение месяца видя эту гору в своем окне, мог ли я не попытаться подняться на нее, как только погода даст мне такой шанс? Конечно же, не пешком — под самый отель «Риги-Кульм» проложена еще в позапрошлом уже веке колея зубчатой железной дороги. От погоды зависело почти все, поскольку Риги — это Фудзи наоборот: смотреть надо не на нее, а с нее — на все Альпы и цепь озер, обступающих ее со всех сторон. А если дождь, да со снегом, да облачность, да туман? Любимцем богов надо быть (и заплатить за номер в отеле), чтобы увидеть оттуда расхваливаемый «Бедекером» на все лады приличный восход солнца. Врет «Бедекер» — закаты в горах на порядок живописнее восходов, но это мое личное мнение, а возможно, и нестыковка цивилизаций. В Швейцарии в порядке вещей позвонить по телефону уже в полвосьмого утра (к чему не могут привыкнуть даже немцы). Я развеселил и одновременно огорчил Розенкранца, сообщив ему, что дома, если кто позвонит мне до одиннадцати утра, тот мой личный враг и что я не один такой в Москве.

Он сказал:

— Но, Игор-р, вы же теряете таким образом лучшее время суток — утро!

Я знаю, да что поделаешь — жизнь такая. Мы еще и водку пьем, а не пиво, сухое вино, рюмку «кирша» или граппы с кофе и опять пиво (хотя и такое случается, только не рюмку тогда уж, а стакан). Я тот еще, кто выпивает по утрам на могиле Джойса, всякий раз как оказывается в Цюрихе. Теперь там похоронен еще и Канетти.

7. Риги-Кульм

Ничего более вдохновляющего я не переживал еще в новом тысячелетии. Поскольку поездка предстояла не самая дешевая, «стрелять» надо было, как арбалетчик Вильгельм Телль, — один раз и наверняка. Дело осложнялось погодой: за две предшествующие недели я не видел из своего окна Риги целиком ни разу — гора показывала мне то подол, то коленку, то на полчаса вершину, — сплошная облачность и дождь, сменяющий снег. Пилат вообще окутался густым туманом и в нем отсиживался почти до самого моего отъезда.

Когда оставались уже считанные дни, ангелы наконец вняли моим просьбам и придержали на полдня тучи, оставив дымку, — не вмешиваться же им было в климатические условия для того только, чтоб я мог взглянуть свысока, как сукин сын, на мироздание — возможно, любимое детище Творца. И я рискнул. Не деньгами — это пустяки. Обмануться в ожиданиях не хотелось — увидеть не дальше собственного носа и скисшим вернуться домой. Это как в любви: если не сложилось вначале, то и все идет наперекосяк — не тогда, не с той и тем, не так. План у меня был готов — я загодя изучил сайт люцернского пароходства, расписания и карты, положил в сумку видеокамеру, фотоаппарат, свитер, фляжку и после ланча тронул в Люцерн. Через полчаса я плыл на пароходе по горному озеру — что само по себе было уже достаточно впечатляюще и воодушевляло меня, хотя дымка не собиралась рассеиваться. Пилат сидел, как бука, в своем облаке и едва угадывался, своего домика по пути туда я просто не увидел. Проход между горами становился все уже. Люди высаживались на пристанях. Менее чем с десятком человек через пятьдесят минут я сошел в Фитцнау — «цуг» уже дожидался прибывших.