Читать «Письма Г.В.Адамовича к З.Н. Гиппиус. 1925-1931» онлайн - страница 4

Искренний привет Дмитрию Сергеевичу и Владимиру Ананьевичу. Целую Ваши руки.

Преданный Вам Г. Адамович

Одолели ли Вы Винавера?

<Адрес в Ницце>

4

<Не ранее 13, не позже 25 июля 1926>

Многоуважаемая Зинаида Николаевна

Ввиду крайней жары разрешите приехать к Вам к 8 час. вечера (в воскресение). Днем в вагоне — ад.

Спасибо за литературные новости. Я ничего не знаю и ничего не вижу. Есть ли в «Верстах» Резников? Он мне прислал на днях свои стихи для «Звена», и я отослал их туда «с рекомендацией». А ведь, кажется, он изобличил в «Верстах» Ходасевича.

Напрасно Вы упрекаете меня в «кокетстве». Не грешен. Я, конечно, верю Вашим честным отзывам об «Ухвате», но «помоги моему неверию». Ведь там Кобяков — заправила! Всего хорошего. Целую Ваши руки.

Искренно Ваш Г. Адамович

5

<Начало августа (до 5) 1926>

Дорогая Зинаида Николаевна

Вчера я приехал из Beauvezer’a. Там очень хорошо, и, может быть, я туда еще вернусь. Если позволите, в воскресение буду у Вас.

Почему «люди лучше ангелов», по Соловьеву? Мне бы хотелось знать, так ли я догадываюсь об этом, как решает Соловьев? К стыду своему, я ничего его не читал.

Я думаю, что «Звено» (но это конфиденциально) будет просить Вас написать о «Верстах и вообще» — если только не убоится Вашей резкости. Согласитесь ли Вы, если получите гарантию, что ничем Вас не стеснят и не ограничат?

Всего хорошего. Целую Ваши руки.

Преданный Вам Г. Адамович

<Адрес в Ницце>

6

<Начало августа 1926. Адрес в Ницце>

Многоуважаемая Зинаида Николаевна

Отвечаю «с возвращением курьера». Я свободен, конечно, не только в воскресение, но в воскресение человек празднично настроен. Оттого я к нему и «привязался». Если Вы уедете в Colmar на этой неделе, надеюсь, Вы мне до того напишите. Поеду ли я — еще не знаю наверно. Есть препятствия всякого рода.

Как же мне не радоваться темам, и Волынскому! Мне самому, если бы лично для себя, хочется писать о многом, но во-1) — я боюсь навязываться лично, со своими вкусами, и потому ищу общеинтересного, над которым сам отчаянно зеваю порой, во-2) мне интересны почти всегда стихи и всякие мысли, от стихов приходящие и от них дальше идущие, а это никому не интересно, в-3) и главное, Винавер требует «актуальности» во что бы то ни стало. А книг у меня нет, никто мне их не шлет, и ничего я не читаю летом, кроме французов. Вот и получается иногда статейка вроде той, что в последнем «Звене», которую я перечитывал «с краской стыда», не за самые «мыслишки», а за вялость их и топтание на месте. А о Волынском (или, по-Вашему, — Флексере!) я писал с большим увлечением, и если бы мне Вы его не стали развенчивать, написал бы дифирамб; а так получился некролог кисловатый. Вот, меня все время, и сейчас, занимает мысль: надо ли писать, как Розанов и отчасти Цветаева (и как, кажется, Вам нравится — Вы писали об этом в статье о Розанове), т. е. передавая все движения и движеньица сознания языком, или надо обезличиваться, закруглять и сдерживаться? Я всячески сочувствую второму типу стиля, анти-розановскому, но не надеюсь в этом когда-нибудь кого-нибудь убедить и помышляю, не лучшем сдаться. Ведь «обезличивая и закругляя» всегда кажешься слегка тупицей, «делопроизводителем», и сухость кажется просто бедностью. Цветаева ведь в размышлениях своих только потому и держится (кое-как, но все-таки держится), что обогащает Осоргина и Степпуна живостью и «талантливостью» изложения. Простите, боюсь Вам надоесть болтовней. Но это как раз из области «не интересного» для читателей или для Милюкова. Отчего, кстати, Вы не можете написать о романе Д<митрия> С<ергееви>ча? Я решительно этого не понимаю. Найдутся, конечно, люди, которые усмехнутся, заподозрят Вас в пристрастии. Но стоит ли с этим считаться? Не обращаетесь ли Вы только к «благородному читателю»?