Читать «Каменный пояс, 1979» онлайн - страница 26

Мороз кувалдой бил, И дым стоял в полнеба, И елку ты купил В тот день за пайку хлеба. Пришел, как Дед-Мороз, — Хоть голодно, да важно. Сестренке преподнес Ботинки-деревяшки. А братику — коньки, Что сладил сам из лома, А матери — чулки По ордеру цехкома. Тебя лишь только Дед Подарком не поздравил: В свои тринадцать лет Ты детство сам оставил. Работал злее всех, А похвалиться — нечем: Твой первый в жизни цех Был строго засекречен. И ты негодовал, Зачем родился поздно, И гильзы шлифовал, Сдвигая брови грозно. И все хотел к отцу, В немыслимое пекло, Врага лицом к лицу Увидеть среди пепла. А твой отец был рад И все в расчете рады, Когда его снаряд Срабатывал как надо. Над точкой огневой Кружил стервятник воя, И ель над головой Отряхивала хвою. …Последний огонек Мерцал в глазах солдата, А он шептал: — Сынок! Ребяткам елку надо… Вот эту… надо мной, Со звездочкой на шпиле… Возьми ее домой — Под ней меня убили… Пускай снега горят И закипают льдины! Москву прикрыл солдат Судьбой своей единой. Той жизнью, что в часы Прошла через столетья… От каменной слезы Склонила елка ветви И маялась тоской Родимая сторонка, Обугленной рукой Сжимая похоронку… Ты вырос, возмужал, Виски заиндевели, Пока отец лежал У подмосковной ели. В легенды шли бои, В историю — победа, И мальчики твои Перерастают деда. …К могиле у Стены Несут венки державы. Ты хочешь, чтоб сыны Отсюда путь держали. Чтоб каждый стал крылат И по-солдатски стоек И миллионы ватт Включал в гирлянды строек. И елки у Кремля Сверкали, не сгорая, И пела вся земля От края и до края.

Марк Гроссман

СТИХИ

Поэт и прозаик. Один из старейших членов литературной группы «Буксир» на Магнитке. Первые его стихи были опубликованы в журнале «За Магнитострой литературы» (1933 г.).

М. Гроссман — член Союза писателей СССР. Участник Великой Отечественной войны. Он автор многих известных в стране книг: «Птица — радость», «Ветер странствий», «Вдали от тебя», «Лирика разных лет», «Строки на марше», «Камень-обманка».

РАБОЧЕМУ КЛАССУ УРАЛА

Мы с детских лет твою носили робу, Твои заботы чтили и права, Твои крутые, как металл на пробу, До капельки весомые слова. Ты верил нам, как верят людям взрослым, Работу дав — начало всех начал, Ты нас, мальчишек, обучал ремеслам И мудрости житейской обучал. И мы росли и обретали силу, Отчизне присягая и труду, И доменным огнем нас прокалило, Как прокаляет флюсы и руду. Возненавидев скуку и безделье, Мы шли с тобой все тверже и смелей, И в горький час, и за столом веселья, Живя по правде,                           по одной по ней. Пусть не металл теперь точу я — слово, Пускай мартены лица нам не жгут, Но честный стих бетонщика Ручьева Есть тот же подвиг и нелегкий труд. Бывает, право: свой удел поносим И, зря испортив множество чернил, Себе твердим, что это дело бросим И что предел терпенью наступил. Но слышим голос басовитый, ясный: — Эге ж, ребята, неважны дела, Выходит, что учил я вас напрасно Упорству огневого ремесла… И больше — ни попрека, ни укора. И вновь для строчки — страдная пора, И безразличны вопли щелкоперов, Шипенье гастролеров от пера. И в добром слове обретая веру, Ты снова — сын в кругу своей семьи, И точишь сталь по вашему примеру, Уральские товарищи мои. Я ваш не потому, что я когда-то У вас учился тайнам ремесла, И не по праву сына или брата — По крепости душевного родства. Нет, не пропиской —                      твердостью закала Гордился по закону на войне, Когда рвались дивизии Урала Через огонь                  и выжили в огне! Вот почему мне дороги до гроба, Вот почему — и долг мой, и права — Твои крутые, как металл на пробу, Весомые до капельки слова.