Читать «Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса»» онлайн - страница 120

Паровой катер сновал по заливу не только с развлекательно-ознакомительными целями. Оказавшись в местности, не нанесенной на карты, штурманские офицеры с гардемаринами произвели промеры и опись залива Астролябия подобно тому, как они ранее занимались этим в Магеллановом проливе. «Все мыски, — записал Николай Николаевич — были окрещены именами офицеров, делавших съемку». После захвата Германией северо-восточной Новой Гвинеи эти мыски переименовали в честь немецких моряков и колониальных чиновников, а в период англо-австралийского господства многие топонимы немецкого происхождения были заменены местными названиями. Однако на всех картах мира прочно «прописался» пролив Витязь, отделяющий новогвинейский берег от островов Лонг (Ароп) и Рук (Умбок), по которому русский корвет прошел к заливу Астролябия.

Назимов предупредил путешественника, что не сможет оставаться в заливе больше семи дней, а потому попросил поторопиться с выбором места для устройства жилища. Вместе с Миклухо-Маклаем и доктором он объехал на шлюпке побережье бухты Константина и предложил обосноваться вблизи песчаного пляжа, где в море впадал полноводный ручей. Но, узнав, что папуасы «оставляют здесь свои пироги, а недалеко обрабатывают плантации», Николай Николаевич предпочел иное, уже ранее облюбованное им место — на маленьком мыске, возле которого протекал ручеек и росла группа больших деревьев. Путешественник решил поселиться в некотором отделении от деревень, чтобы, с одной стороны, не навязывать папуасам своего постоянного присутствия, а с другой — обеспечить себе столь ценимые им покой и тишину. Назимов раскритиковал выбор Миклухо-Маклая. Отсюда, сообщил он в Петербург, «ученому отрезаны все пути для отступления», а местность «имеет все данные для развития лихорадки». Но командир «Витязя» не стал перечить своему строптивому пассажиру и приказал немедленно начать расчистку площадки и строительство домика для Миклухо-Маклая.

Тридцать матросов под наблюдением офицеров очистили на мыске участок от деревьев и кустарников, оставив возле возводимого жилища лишь два больших дерева, чтобы они давали тень и прохладу. Получилась площадка в 70 метров длины и 70 метров ширины, окаймленная с одной стороны морем, а с трех других сторон — густым лесом. Судовые плотники и столяры построили домик на сваях. Его стены снизу примерно наполовину были сколочены из досок, а сверху затянуты брезентовыми полотнищами, которые можно было скатывать. У одного из двух входов была позднее пристроена веранда. «Моя хижина, — записал Миклухо-Маклай, — имеет 7 футов ширины и 14 длины и разгорожена пополам перегородкой из брезента. Одну половину я назначил для себя, другую для моих слуг. <…> Для крыши заготовлены были особенным образом сплетенные из листьев кокосовой пальмы циновки; работу эту я поручил Бою».

На краю площадки, в зарослях, обнаружили небольшой шалаш, который, по словам Рончевского, принадлежал Тую, и устроили в нем кухню. Туй — единственный из папуасов, продолжавший навещать Миклухо-Маклая, — внимательно наблюдал за расчисткой площадки и строительством хижины.