Читать «ПРОСВЕТЛЕНИЕ ЭКЗИСТЕНЦИИ» онлайн - страница 310

Религия есть эта объективность отношения к трансценденции в культе и традиции знания, привязанная к институту и авторитету церкви (Religion ist diese Objektivität der Beziehung auf Transzendenz in Kultus und tradiertem Wissen, gebunden an kirchliche Institution und Autorität). Ее экзистенциальное значение есть возможность ее воплощения в экзистенции индивида, - или возможность регуляции успокоенного, но лишенного экзистенции существования,- или возможность борьбы и утверждения по отношению к ней, признаваемой как изначальная, пусть даже и чуждая нам, действительность.

в) Существование и возможная экзистенция желают понимать в мире и в вечности, что есть и что они делают. От целесообразного изготовления и использования орудия для удовлетворения витальных потребностей, вплоть до выражения трансцендентной действительности в мифе и догмате, в искусстве, богословии и философии, создается некий второй мир; культура есть сотворение этого понимания в действиях, в знании, в произведениях и в языке, как самого универсального самоизъяснения (Kultur ist das Schaffen dieses Verstehens in Handlungen, Wissen, Werken und in der Sprache als des universalen Sichverständlichmachens selbst).

Культура столь многолика, как понимающие и создающие практики от практического обустройства (Herrichten) вещей до актов творчества, от достижений отдельных людей до институтов и механизмов общества. Экзистенциальное значение ее, например, в науке заключается, по отношению к чистой объективности ориентирования в мире, в том: нужно ли вообще заниматься наукой (ob Wissenschaft überhaupt ergriffen werden soll) (проблема смысла науки); следует ли безусловно признавать убедительное и фактическое как таковое или же его позволительно также отставить в сторону (вопрос о sacrificium intellectus). К убедительно значимому в содержании науки, которое есть лишь часть объективности как среды общепонятного (des gemeinsam Verständlichen), присоединяется значимое как лишь общепризнанное, предметное как общие всем (gemeinsame) представления, целое как - пусть и неопределенная - субстанция общей жизни (gemeinsame... Lebenssubstanz). Экзистенциальное значение среды этого совместного таково: вступаю ли я через причастность ему в мир, к которому могу принадлежать, или оставляю этот мир ради безмирного одиночества, лишенного содержания; принимаю ли я среду совместного как условие своего существования в обществе и готов во всякой особенности релятивировать его, или же я фактически подчиняюсь этому совместному, и обладаю бытием, лишь поскольку тождествен со всеобщим еще прежде, чем был самим собой. -

Государство, религия и культура существуют только вместе (sind nur zusammen). Правда, ориентирование в мире как социология различает в них объективные их определимости в нескончаемых взаимных отношениях и переплетениях этих свойств. Однако их подлинное сосуществование (Zusammen) можно охватить только из экзистенции соединяющихся в них индивидов таким образом, что они имеют значение как бы излучений единой недоступной основы. Экзистенция исполняется в объективности. Но объективности государства, религии и культуры распадаются, если отделяются друг от друга. Государство стало бы тогда бездушным механизмом простой длительности, религия - суеверием испуганного существования, культура - наслаждением своей образованностью в бессильной забывчивости об экзистенции (Staat würde seelenloser Mechanismus einer bloßen Dauer, Religion Aberglaube angstvollen Daseins, Kultur Bildungsgenuß ohnmächtiger Existenzvergeßlichkeit). Ибо не существует покоящихся на самих себе объективностей как самодовлеющего бытия. Государство становится бессильным в отсутствие веры, т.е. самоотождествления человека как возможной экзистенции с государством. Религия, хотя она обращена к бытию в исчезновении существования и хотя она действительна только в становлении, становится в своей объективности наследственным достоянием в истории; но ставший объективным язык и институт привязывают ее к миру государства и культуры. Культура живет не из самой себя, и как образованность становится в конце концов ничтожной; движимая экзистенцией, она жива соками государственной действительности и религиозной субстанции. Эти три объективности утратят свой исток, если, вместо того чтобы изолироваться и фиксировать себя в своей отдельности, не обретут каждая собственную жизнь в новом усвоении; государству, религии и культуре может быть дарована долгая жизнь в качестве объективностей, хотя долговечность и не становится оттого признаком подлинного бытия.