Читать «Биография в фотографиях» онлайн - страница 5
Владимир Львович Файнберг
В конце концов он нашел то, что искал, – групповой снимок 1929 года. Там он был снят со своими шестью сослуживцами.
Папа взял ножницы, отрезал от этого снимка больше половины, открыл дверцу топящейся печки. И бросил отрезанное в огонь.
— Зачем ты так сделал? – спросил я, держа в руке ту часть фотографии, где остались лишь папа и его товарищ.
— Они оказались врагами народа, – ответил папа.
Был 1937 год.
Летом того же года с родителями переехал из Ленинграда в Москву мой двоюродный брат старшеклассник.
Его звали Алик.
Хорошо помню, как был с папой у них в гостях, как Алик показывал мне свой телескоп, карты звёздного неба, коллекцию почтовых марок. Подарил книгу – «Робинзон Крузо».
Потом папа сфотографировал нас с его отцом у них во дворе.
Через четыре года началась Великая отечественная война. Десятиклассник Алик рванулся записываться в народное ополчение.
Эшелон с добровольцами до фронта не доехал. По дороге фашистская авиация разбомбила его.
Запечатлённое утро 1 сентября 1938 года.
Сопровождаемый двумя старшими девочками–соседками, впервые отправляюсь в школу.
Счастливый тем, что иду без родителей, не как остальные первоклашки.
Начинается взрослая жизнь!
Папу призвали в вооруженные силы. Ни винтовки, ни пистолета, ни даже сабли у него не было. В чине, соответствующем званию капитана, служил в Реввоенсовете, в отделе снабжения Красной Армии шинелями.
Мама к тому времени числилась майором запаса медицинской службы. Шутила: «Если мы встретимся в форме, должен будешь отдать мне честь!»
Каждое лето мама продолжала возить меня в Евпаторию на грязи. Нога отставала в росте, подворачивалась ступня. Не мог бегать, как другие ребята. Одноклассники дразнили – «Кочерга!»
Мама утешала меня, баловала, закармливала.
Но единственным настоящим утешением было для меня море. И чтение книг. Я стал запойным читателем. Записался в евпаторийскую детскую библиотеку, а по возвращении домой – в школьную.
При свете красного фонаря я сидел у стола рядом с папой. Смотрел на то, как сквозь раствор проявителя на фотопластинке возникает из небытия наш второй класс, наша учительница Вера Васильевна.
Волшебство!
Вот и я, девятилетний. В клетчатой рубашке. Привстал от волнения, оттого, что нас фотографирует именно мой папа.
С тех пор прошло много десятилетий. Фотография поблекла. Большинство этих мальчиков и девочек наверняка уже ушли в небытие. Тоже в некотором смысле волшебство.
Почти каждому в течение жизни выпадает участь попасть на операционный стол. Иногда не раз.
В 1940 году мне исполнилось десять лет, когда мама, постоянно обеспокоенная состоянием моей ноги, привела меня на консультацию к профессору Зацепину.
После осмотра тот сказал, что сейчас, пока я расту, необходима сложная операция. Которую осенью он сделает сам. После неё придётся несколько месяцев пролежать в больнице. А потом дома. С ногой, закованной в гипс.
Так получилось, что после визита к профессору мама привела меня к фотографу, где был сделан этот снимок.
